Ночевала тучка золотая
                  на груди у Гитлера младенца.
                Кружева слегка приподымались
            все еще далекой занавески,
          словно веки доброго гиганта.
        Улыбалось ласковое чрево
      мира, прогибавшегося к югу,
      улетала чудо-занавеска.
      То ей захотелось восвояси,
        то скользила внутрь, на подоконник
          налегала, словно это мама
            гладила, скользя по одеялу
              алою атласною ладонью.
                Зло зияло в дыры золотые.
                    Месяц нам какой апрель достался -
                      утренний, летящий, изумрудный,
                        бархатные нежные щепотки,
                          веток изумленное дрожанье.
                          Как живые, движутся обои,
                            как живые легкие картины,
                            кружево ласкает подбородок -
                           Климт червленый, и Бердслей змеиный
                          тоненькой решетки на балконе,
                         Солнце, словно радио, играет,
                        с нами ни за что не растается
                      - ночевала тучка где попало,
                    а проснулась - радио играет,
                    песни распевает из колодца