Otium divos rogat in patenti
prensus Aegaeo, simul atra nubes
condidit lunam neque certa fulgent
sidera nautis.
Покоя
у богов просит моряк застигнутый
непогодой в Эгейском море
когда луна закрыта черной тучей
и звезды надеждой на спасенье
не светят
покоя –
головорез фракиец
покоя –
мидиец с колчаном за спиной
покоя
который не купишь ни за пурпур ни за золото
Ни деньги
ни телохранители
не защитят
смятенной души
Ни виллы
с лепными потолками
Как хорошо довольствоваться малым
когда на скромном столе
поблескивает отцовская солонка
и ни страхи
ни развратные помыслы
не отгоняют сон
Так зачем же яростно
в этой короткой жизни
на всё бросаться
Что толку метаться
среди земель обжигаемых
солнцем все время иным
Какой беглец отчизны
избежит себя Порочные заботы
ступят следом на твой корабль
помчатся за твоим конем
быстрее косули
яростнее ветра восточного
Тому
кто довольствуется тем что есть невыносима
забота об излишнем он сухой усмешкой
привык встречать невзгоды для него
нет ничего
слишком в жизни ценимого
Он помнит
о смерти унесшей юного Ахилла
о вечно тянущейся старости Тифона обессилевшего
о том что
отнятое у одного
другому передается
Вот друг мой Гросф вокруг тебя
мычат сицилийские стада
поднимают ржанье табуны
тебя дважды выкупанные
в крови моллюсков аравийских
покровы облачают
Мне же
небольшое поле и вкус к тонким вещам
подарили греческие Камены и еще
Парка нелживо наделила способностью
не иметь ничего общего с движеньями
свирепой толпы
Non ebur nec aureum
mea renidet in domo lacunar,
non trabes Hymettiae
premunt columnas ultima recisas
Africa
Слоновая кость и потолок с золотою лепниной
не украшают мой дом
Гиметтские мраморные архитравы с голубыми прожилками
не опираются на телесного цвета колонны
Я никогда не мечтал быть наследником царским
и жены клиентов
не ткут для меня лаконскую
пурпурную ткань
Но я в себе хорошо ощущаю дарования
плодоносную жилу
и вот те кто в силе
ищут общенья со мной
Я молитвами не утомляю богов
а просьбами властных друзей
и доволен вполне
маленьким полем
Дни днями теснятся и новые луны
склоняются к гибели
Что ты строишь дворец изукрашенный мрамором
у порога смерти своей?
Что ты искусственным берегом море теснишь?
Что в алчбе с земли сгоняешь жалких соседей
чтобы муж и жена к груди прижимая отцовских богов
и грязных детей брели в неизвестность?
Ведь нет более верного дома чем Орка дворец
Куда ты?
Земля равно открывается
ямой могильной для всех
Харон
не соблазнился на деньги
и не переправил обратно
хитреца Прометея
Орк умоляй его – не умоляй обуздает
горделивого Тантала и весь его род
но смягчит участь бедняку исполнившему
свой жизненный долг
Eheu fugaces, Postume, Postume,
labuntur anni nec pietas moram
rugis et instanti senectae
adferet indomitaeque morti
О Постум, Постум года скользят
и никакая добродетель не отсрочит
ни морщин ни ужасной старости
ни неотвратимой смерти
Нет мой друг даже если гекатомбами
ты ежедневно будешь просить пощады у Плутона
Он охладил волной печальной
и Гериона трехтелого и Тития
Значит всем кто жив
дарами земли
эти воды придется переплыть
царь ли он раб ли ничтожный
Тщетно избегать Марса кровавого
волн рокочущих Адриатики
Тщетно укрываться
от осеннего ветра
Черного Коцита мертвый поток
придется увидеть и бесславных Данаид
и Сизифа осужденного
на бесконечный труд
Да эту землю этот дом жену любимую
всё придется оставить и из всех деревьев что ты посадил
за тобою недолгим их владельцем последует
лишь ненавистный кипарис
Наследник распорядится более достойным образом
запертыми на сто замков погребами цекубскими
и на полу останутся капли вина
достойного стола понтифика
Non usitata nec tenui ferar
pinna biformis per liquidum aethera
vates neque in terris morabor
longius invidiaque major
urbis relinquam.
Невиданными прочными крылами
я устремлюсь в воздушные потоки
пророк двуипостасный
я уйду
от этой напоенной злобой земли
от ее городов
Я не умру друг мой Меценат
я сын раба не буду
укрощен волною Стикса
И вот уже суставы обтягивает кожа шершавая
и перья гладкие растут на пальцах и плечах
я белой птицей стал
И летя стремительнее чем Икар
Я как птица перелетная
увижу
стенающие Босфора брега
пустыни Африки
степи гиперборейские
Да меня узнают Колх
Дак не выдающий страха перед римской когортой
и дальние Гелоны
Меня прочтут и переимчивый Ибер
и житель
Родановых берегов
Так пусть же смолкнут стенания
у пустой гробницы и не будет
грязно-траурных одежд и слез
Сдержи рыданья друг
Не оказывай могильному холму
недолжной чести
Exegi monumentum aere perennius
regalique situ pyramidum altius,
quod non imber edax, non Aquilo impotens
possit diruere aut innumerabilis
annorum series et fuga temporum.
Я оставил напоминанье о себе прочнее чем медный памятник
и величественней царских пирамид
Его ни всё разъедающая влага ни мощный ветер с севера
не сможет уничтожить ни даже неисчислимая
череда годов – бег времени
Я умру не весь большая часть меня
избегнет богини мертвых И свежей будет
память обо мне пока восходит на Капитолий
с молчащей весталкой верховный жрец
Скажут про меня что я – оттуда где грохочет
Ауфид неистовый оттуда где над иссохшими полями
Когда-то владычествовал Давн что я вышел из народной толщи
что первым облачил эолийские размеры
в латинские слова Проникнись
заслуженной гордостью и мне дельфийским лавром
благосклонно Мельпомена увей седины
| 