Прочитал в газете. "А ведь со мной никогда не случалось". Так и не случилось. И в лотерею не выиграл. И не убили. Вообще ничего.

          Что он думает каждый день, когда едет в метро, и сам не знает. А ведь не спит.

          Ждал, арестуют. Следили. Преследовали. И по телефону. Однако обошлось. Даже обидно.

          Варежка на снегу. Думал, не она ли? Даже прохладную щеку губами вспомнил. Волосы ее. Оказалось, впустую. Чужая варежка.

          Когда был солдатом, всегда есть хотелось, - это мне. Остальное, думал, что не со мной, - и как ранили и как в госпитале скончался, в бинтах и крови.

          Теперь они встречались на пустующей даче тайком. Холодно, но согревали друг друга быстро. Однажды в стекло нервно постучали.
          Почудилось? Снова торопливый стук, костяшками пальцев. Испуганно вскочил - и к окну в одеяле. А там - никого. Лишь двойные следы от калитки в снегу. Да назойливая ветка в замороженную форточку стучится.

          В вагоне добрая половина едущих читала газеты и книжки. Но чем дальше, тем больше казалось: они исподтишка следят друг за другом - зорко, как заговорщики. Наконец, видимо, не выдержав, кто-то с воплем выскочил на перрон. Остальные углубились в книги как ни в чем не бывало.
          Он всегда обходил ее в коридоре. Его не смущало, что вообще никого не было. В ванной текла вода. С упреком взглянув - на кого? - прикрутил кран насухо.
          Но потом она слишком часто стала попадаться ему на пути и чуть не устроила пожар на кухне. Он срочно обменял свою однокомнатную, оставил ее другим жильцам.

          Художница-сценограф шла из театра, как всегда, углубившись в свое (предметы располагаются в пространстве и во времени), и угодила под машину. "Почему я?" - только и успела подумать.
          И действительно, кто так неудачно организовал время и пространство?