Стихи 1998-99 гг.

* * *

Берег исчез – или из вида, или исчез,
Все умерли, тает след за кормой, тает сама корма,
Странно, не правда ли, думать, что и сейчас
Где-то носятся ветром мосты, фонари, дома.

Не доверяйся штилю, ищи иную твердь, привяжись,
Что ли, к обломку мачты – он уже ноздреват, –
Все умерли, началась новая жизнь,
Поздно вглядываться, тем более – прозревать.

Странно, – пока земля и море были юны,
Мы ходили над ними по плетенью словес.
... Еще плещется, еще есть вершка два глубины,
Поторопись, подбери колени, плыви, пловец.




* * *

... Или это зрение проверяют, и тесты Рабкина:
Пятна, пятна, как винегрет смешивали или пробовали помаду;
Редко-редко неясный контур: волна ли, раковина,
Росчерк ли похмельный, из кляксы в помарку;

Или это картинка из детства загадочная: найти кого-то там,
Кто спрятался в сплетении проводов, в траве, в трубе, в дереве,
А найдешь – не отвяжется, и пойдет за тобой по водам,
На глубину загонит, как нечего делать;

Или пруд это черный, вязкий, заросший ряской; сыто колеблется,
Пузыри пускает жирные, радужные, будто идет броженье,
Будто это утопленница всплывает, выкидывая коленца, –
Лишь на ощупь опознаёшь свое отраженье;

Или не мое оно больше, моей петляя дорогой, –
И уже не спрямлю, не окликну, не уберегу, ни кадра не вырежу;
Отпусти, не могу я на это смотреть, белобородый,
Не слепи своим нимбом, зеркальным, с дыркой, –
                                                                                  я вижу, вижу:

Еще длится, длится, еще трепещет, еще уловима,
Смутные контуры, помарки, ремарки, глоссы,
Четверть, треть, половина, больше, чем половина,
Пятна, пятна, лица, глаза, слезы, слезы.




* * *

Из тьмы египетской исшед,
Равно презрев и Палестину,
Мы пересилили сюжет
И удалились в перспективу

Блестящую; в ее песках,
Неисчислимы и богаты,
Таятся храмы и гиганты
Промышленные; батискаф,

Дотоле мнившийся ковчегом,
Навстречу будущих колен
Все погружается, нетлен,
Не тронут светом предвечерним.

Абзац истории. Ни войн,
Ни бунтов, ни кровосмешений –
Тем слаще вдох; вечерний звон
Тем совершенней.




* * *

Мы снова здесь – откуда мы не родом,
Но вечным гробом;
По тем курзалам, о, по тем минводам,
Теперь окопам,

Нас вновь несет – где запах прелой плоти
Приводит к рвоте
И запах рвоты к продолженью цикла
До точки цинка.

Мы все в строю – музея ли пустынник,
Ларька ль охранник.
Южнеет жизнь; ужо найдется финик
На каждый пряник.

Так океан, повластвовав над сушей,
Кончает лужей,
Чтоб отойти к превосходящим силам
Трофейным илом.

Грядет улов от рыбарей негодных.
В их переметах
Все меньше мирных, грозных и нагорных,
Все больше мертвых.

Они пройдут Тверской и Черногрязской,
Затем тагильской,
Не пряча лиц московской и кавказской,
Теперь стигийской,

Они идут интернационалом
По всем каналам,
В дома живых, смещаемых по кругу
Все глубже к югу.

... В полдневный жар в долине Дагестана,
В песках Корана
Стоит чинара, крону опростала
Во сне, корява,

И снится ей карельская береза,
Удел карела,
А по-над ней заря стоит, белеса,
Где догорела.




СПИРИЧУЭЛ

Л.Б.

Когда безногий пойдет плясать
И маршировать – святой,
И ты проснешься, и станешь плакать,
Напуганный темнотой,

Я дам тебе карманный фонарь,
И спички, и коробок,
Чтоб ты умел работать за Бога,
Пока отдыхает Бог.

И я скажу тебе: "Если устать,
То умирать легко;
Так на огне свернется клубочком
Скисшее молоко,

Так, отходив полторы войны
И отползав в родном дворе,
Безногий пляшет свою чечетку
На уличном фонаре.

И чье-то дело, – скажу, – победа,
И чье-то дело – труба,
А наше дело – держать живых,
Не утирая лба;

В уме ли, бездны ли на краю,
Над тысячами пустот –
Пока осталось немного света,
Этот он или тот."

... Взорвется небо, звякнет стакан,
Как колокол ни по ком,
И ты проснешься, и станешь пеплом,
И голубым дымком,

И ты мне скажешь: "Луна восходит,
Солнце ищет зенит,
А наше дело – остаться жить,
На земле или нет,

И нет черты между здесь и там,
Нет границы пара и льда,
И все, из чего дозволено выбрать, –
Только нет или да".