М.: АРГО-РИСК; Тверь: КОЛОННА, 2002. (Авторник: Альманах литературного клуба. Сезон 2001/2002 гг., вып.8.) ISBN 5-94128-067-X 160 с.

_______

я хотя и конкретист,
но мне очень интересны иллюзии;
мне нравится
думать об иллюзиях,
нравится
смаковать
или развеивать их;
одна из самых интересных мне в последнее время
иллюзий
состоит в том,
что человеку, допустим, кажется,
что он что-то про кого-то знает,
а на самом деле, он ничего и ни про кого
не знает –
(ничего не знает –
потому что не может знать)
вчера я сказал своей подруге Анисе:
Видела людей, сидевших рядом с нами в "Муму"? –
это типичные бандиты,
а Аниса сказала,
что слышала их разговор,
и из разговора было понятно,
что это никакие не бандиты, а врачи, обыкновенные зубные врачи
я был очень расстроен тем, что так ошибся,
при том, что у меня есть опыт,
у меня очень намётанный глаз на бандитов (шутка)
однажды я провёл несколько часов
в заложниках у бандитов
вчера мы с анисой ехали в метро
и напротив нас
сидела молодая семья –
очень красивая девочка лет восьми с белыми волосами,
её мама, тоже довольно красивая,
но непохожая на неё,
и совершенно некрасивый папа;
позже выяснилось, что это не папа,
потому что девочка называла его "дядя Саша";
они держались за руки
(я подумал – ещё до того, как понял, что он не папа –
"надо же как,
дочь уже такая большая, а они всё держатся за руки")
и Аниса, как потом выяснилось,
точно так же подумала;
что всё это значит?
о чём это может говорить?
может, это кому-нибудь что-то
объясняет?
(может быть,
это кому-то о чём-нибудь
говорит?)
мы все живем в мире,
наполненном нашими представлениями;
существуют мифологизированные места:
кафе, вокзалы, больницы
(особенно кафе)
можно сказать,
что этих мест
как таковых и не существует –
настолько они мифологизированы:
люди в них
едят пирожные, пирожки, пьют воду, чай, сок,
они болеют, они выздоравливают, они
умирают,
но делают они это всё
на свежем воздухе
в гулком пустом пространстве
(в изумительном бракованном воздухе,
в густом пространстве)
я считаю (я думаю),
что хорошо бы
что-то сопутствовало им
в этом путешествии
по несуществующим местам,
хорошо бы всё-таки что-то реальное, родное
тянуло,
сопровождало бы их,
неплохо если б у них
была
хотя бы какая-нибудь опора
или во всяком случае какая-нибудь
иллюзия веры
в этом странном времяпрепровождении
кто проводит тебя,
когда ты будешь уезжать в соседний город
по каким-то мелким делам?
кто будет провожать тебя?
кто придёт,
когда ты больше не сможешь
пить, есть, спать, сидеть
в одиночестве? кто подъедет кто нарисуется
кто встанет рядом с тобой тогда?
кто придёт
и встанет рядом с тобой
когда тебе покажется, что тебе
пора умирать?
кто придёт
и встанет рядом с тобой
когда тебе не покажется, что
пора умирать?
кто погибнет, кто высветится, кто испарится
я вижу людей в супермаркетах и универмагах
я вижу толпы людей в метро
люди, идущие по своим делам,
люди, идущие в наряд
люди вступающие
в бесчисленные политические партии;
все они молодцы
все они о чём-то догадываются
но я думаю все они были бы рады
узнать кое о чём наверняка:
никто не придёт к нам
когда нам начнёт казаться,
что нам пора умирать
никто не помешает нам
насладиться сполна
этими минутами
(а уж наши боевые товарищи
точно не помешают нам сполна
насладиться ими);
стоит ли тогда вообще
на что-то рассчитывать?
можно ли пообещать что-то
игрокам, солдатам,
телевизионщикам, обычным или зубным врачам?
кто утешит провинциалок,
приезжающих в крупный город
с уверенностью,
что их тело может принести им ВСЁ?
я не знаю,
кто их утешит, я даже не знаю,
кто уломает их,
я только считаю,
что развеивать иллюзии
безусловно надо –
нет ничего более поэтичного,
чем развеивание иллюзий,
нет ничего страшнее
чем надсадное, гулкое, угрюмое
смакование
или развеивание их.




_______

с поэтом львовским, частым героем моих стихов
чьи стихи мне нравятся
(а ему нравятся мои)
мы недавно столкнулись на эскалаторе;
львовский ехал вниз, а я вверх;
я жевал жвачку
и в тот момент
когда мы увидели друг друга
я как раз надувал
огромный пузырь;
мы встретились глазами
и улыбнулись друг другу;
мне стало интересно, о чём он подумал,
глядя на меня;
мне рассказали, что примерно в этот же день,
может быть,
днём раньше или днём позже
на каком-то интернет-сайте
обсуждались мои стихи
и львовский общался там с людьми
писавшими, например,
что когда медведев был юн,
то его отец продал свою огромную библиотеку
и мальчик остался
без регулярного образования
и без знания истории
русского верлибра;
мне рассказали,
что львовский
очень интеллигентно и сдержанно
общался с ними
и что-то им объяснял;
меня всё это очень задевает;
я не звезда
я не пидор-индивидуалист
я не возмутитель спокойствия
я непрофессионал
я не могу понять
почему все так переполошились
"я стою посреди анекдотов и ласк" –
как писал один из моих любимых поэтов Леонид Губанов;
о том, как и зачем мой папа продал библиотеку
я расскажу как-нибудь отдельно;
на очереди также история о том, как домашняя крыса
укусила меня за член;
когда меня спрашивают,
правда ли всё то, о чём я пишу,
я обычно отвечаю:
"да, конечно, всё это правда,
неужели вы думаете
я стал бы выдумывать
такую хуйню?" – вот что главное:
главное это когда человек знает себе цену
человек знающий себе цену;
мужчина знающий себе цену
знающая себе цену
женщина
вот что меня сейчас
больше всего интересует
там где мы оказались сейчас
совершенно необходимо знать
себе цену;
в мире, в котором мы сейчас живём
очень важно
(совершенно необходимо)
быть цельным и совершенным
как дерево-тополь, берёза, дуб, как пух или как топор
или как животное –
кошка или петух,
или как слон
или как
собака,
подыхающая в метро,
когда мы возвращаемся
из гостей
усталые, красивые, слегка пьяные,
нелепо одетые,
стареющие,
бессмертные,
я не могу понять,
какого хуя все так разволновались
анонимы
критики
журналисты
маленькие поэтишки
(lousy little poets, как пел Леонард Коэн –
вшивые маленькие поэтишки)
унылые
(серые; или как они бы сами про себя сказали –
серые как подкладка – а я не люблю метафор) критики,
пишущие,
что в моих стихах
им недостаёт
какого-то глубинного опыта
боже мой,
глубинного опыта
(я думаю, хотеть от стихов глубинного опыта
это значит совершенно не знать себе цены)
я хочу чтоб все успокоились пришли в себя
и дело тут конечно не в том что я например не представляю себя
НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮ СЕБЯ
МАЯКОВСКИМ
БОЛЬШИМ СИЛЬНЫМ ЗВЕРЕМ
ЗАТРАВЛЕННЫМ МЕЛКОТРАВЧАТЫМИ
СОВРЕМЕННИКАМИ
ощущение такое,
будто я вдруг взял и сказал всем или многим,
что они говно
(или что-то вроде этого)
я им это
как-то странно сказал
я сказал это им
сам того не желая
я сказал им это
потому что сам оказался мелочен, безобиден, слаб
я думаю
мои стихи это какая-то странная проверка;
какой-то удивительный ритуальный тест
на совершенство или вернее тест
на способность к совершенству;
тест на способность
СПОСОБНОСТЬ
видеть и принимать себя
таким как ты есть:
убогим, некрасивым, бездарным,
тщеславным, бессердечным,
висящим вниз головой над пропастью
над какой-то сияющей зловонной бездной
(а я думаю, что висящему над зловонной бездной –
а таких большинство –
вряд ли требуются
какие-либо глубинные смыслы)
простите что я так много говорю о себе
я думаю что уже скоро перестану так много говорить о себе
я уже даже более или менее представляю как избавиться
от этой привычки
простите меня за матерщину
я вообще-то стараюсь не ругаться матом в стихах,
потому что считаю, что всё, что ты хочешь выразить,
можно выразить и без этого
этот текст должен был быть посвящён проблеме общения
и центром его композиции должен был стать пузырь
но потом всё как-то сдвинулось
и перемешалось
вот что я хотел сказать:
иногда бывает физиологически плохо без общения,
но с общением бывает иногда ещё хуже
и, поскольку не всё ещё потеряно,
поскольку некоторые верят в нас
и, поскольку кое-кто ещё считает нас
голосом поколения
(и поскольку мы ещё в общем-то вполне стоим на ногах)
то хотелось бы снова подчеркнуть:
мы одиноки
мало кто верит в нас
мы неохотно показываем свои стихи
родителям, близким друзьям, знакомым
никто не встретит нас
после весёлого рабочего дня
никто не выпьет с нами пивка
никто не научит нас одиночеству




____

прошлым летом мы с моей подругой анисой
были в петербурге
и ночевали там в комнате
которую снимает её подруга нюта
в каком-то промышленном районе
на станции метро "Нарвская";
там стоят
небольшие двухэтажные
или трехэтажные
дома
по несколько квартир
в каждом доме;
там очень много
песчаных пустырей;
дома в том районе
буквально утопают в зелени,
а под окнами
сушится бельё;
хозяином квартиры
в которой нюта
снимает комнату
был дед
лет шестидесяти,
бывший геолог;
у него была
довольно загаженная
квартира;
нюта разрешила нам пожить
в комнате
которую она снимает
потому что она сама
в это время была
в москве;
мы утром приехали в петербург,
вечером пришли ночевать
в эту квартиру,
а ночью,
когда мы уже легли спать,
этот дед
привёл в квартиру
двух проституток;
им было
лет под пятьдесят;
это были
такие матёрые пожилые бляди;
они втроём с дедом
очень долго
сидели на кухне
о чём-то разговаривали
и кажется
пили водку,
а потом
они втроём
вышли в коридор
встали прямо перед нашей дверью
и эти бляди начали
уговаривать старика
совершить с ними
какую-то сделку;
(по-моему
они уговаривали его
обменять
его квартиру
на какую-то другую
или прописать их обеих
в этой квартире
или что-то в этом роде);
дед отказывался
заключить с ними
эту сделку
а они наседали.
"кто у тебя в этой комнате?"
спросили они у деда,
а он им ответил:
"квартиранты"
я был рад
что аниса спит
потому что мне
в какой-то момент
начало казаться
что они сейчас
начнут угрожать старику
потом убьют его,
а потом убьют
"квартирантов";
в результате дед сказал этим шлюхам
что заключит с ними
сделку
которую они хотят
если только они сейчас же
переспят с ним
(обе)
он очень долго
их уговаривал
он обещал им
по десять оргазмов каждой
(он так и говорил)
но проститутки
отказывались;
они сказали старику:
"вот обделаем всё
тогда и получишь"
они с ним
так ни до чего
и не договорились;
бляди
ушли под утро;
на следующую ночь
мы с анисой
не стали возвращаться
в эту квартиру
а ночевали
у знакомого кости
в его квартире
не помню
на какой станции метро;
в петербурге
такие истории
часто происходят;
однако уже после одной этой истории
я впервые предположил
что достоевскому не приходилось
выдумывать свои конфликты и своих персонажей –
его запутанные красивые конфликты
(одно воспоминание о которых
повергает меня
не только в какой-то сладострастный ледяной ужас но и в восторг)
порождены этим "умышленным", как он говорил,
городом;
я думаю, есть что-то мистическое в том,
что это произошло с нами
в первую же ночь,
хотя я очень далёк от мистики,
я далёк от неё настолько
насколько может быть далёк от неё допустим врач
с другой стороны я думаю что врачи как раз и не чужды
мистики, в настоящем враче
всегда есть что-то от знахаря
поэтому я как раз вряд ли смог бы
стать врачом
но если вдруг я бы стал им, интересно, какое тело доверили бы мне тогда –
наверняка полумёртвое, отравленное наркозом и наркотиками
и уж во всяком случае, это не было бы тело женщины,
про которую Лоренс Даррелл писал в письме Генри Миллеру,
что "желание поднимается у неё буквально от самых ступней",
и это не был бы русский язык, с которым я делаю, что хочу,
и который со мной делает, что хочет.




______

у нас всё хорошо
мы живём счастливо
наша жизнь
складывается удачно
по выходным
мы часто заходим
в вегетарианское кафе-магазин
на кузнецком мосту
и вот однажды
мы увидели там
нервного вегетарианца;
он ругался с охранником,
который, кажется, что-то заподозрил;
он заподозрил,
что вегетарианец
что-то вынес из магазина,
не заплатив;
он был с компанией
довольно тихих ребят
в каких-то неагрессивных цветных одеждах;
они были
гораздо более тихие,
чем он,
они даже с каким-то недоумением
поглядывали на него,
а он всё время выяснял что-то
с этим охранником;
эта сцена так потрясла меня потому что
он очень нервно и задиристо себя вёл
а мне всегда казалось
что вегетарианцы должны
гораздо более сдержанно
себя вести;
впрочем, может быть, он и не был вегетарианцем,
я не знаю,
я тоже никогда не был вегетарианцем;
мне иногда даже сложно отличить
вегетарианца от невегетарианца
так же как, например,
отличить
живое мясо
от соевого,
а соевое от живого;
человечина
ключевое слово здесь "человечина"
человечинка
она всем нам сейчас очень нужна
неважно – чужая или своя –
даже неважно – мёртвая или живая
(только бы живая!);
я работаю сейчас в журнале "Виномания",
перевожу статьи про дорогие вина и закуски к ним;
в этих статьях мне довольно часто встречается выражение "hearty food",
которое я иногда неправильно перевожу как
"сердечная", или даже "душевная"
пища;
один музыкант
так и назвал свою рок-группу –
"душевная пища";
я думаю,
что это неплохое название;
я думаю, что мясо или птица это как и есть
та самая тяжёлая – душевная –
пища, помогающая нам
почувствовать плоть и как бы освободиться от неё
таким образом;
я думаю, что поедание мяса
с огромным количеством специй
и с пивом или водкой –
это такая современная религиозная практика,
род духовной аскезы;
меня хорошо поняли бы те,
кто пожирает сейчас мясо как огонь
в ларьках расставленных по всему городу
как какие-то маленькие храмики
или как капканы
я думаю, меня хорошо бы поняли
какие-нибудь подпольные люди,
подпольные или даже легальные людоеды,
упыри,
меня бы наверняка хорошо поняли
вегетарианцы –
я думаю, после некоторых колебаний
они всё же согласились бы со мной в том,
что борьба с телом превращается иногда в борьбу с душой
и что умерщвление плоти в некоторых ситуациях
это умерщвление души;
и что всем так называемым "душевным" людям нужна время от времени и пища для души –
свинина, жирная птица
или человечина;
ты питаешь душу,
когда поедаешь плоть,
ты подпитываешь свою душу,
поедая чужую плоть;
я уверен в этом;
пожалуй, это то немногое,
в чём я действительно уверен
когда и иду по улице или еду на метро домой
я часто вижу людей;
но иногда я, напротив, не вижу их;
я их часто вижу
какими-то бесплотными бездушными призраками;
это угнетает
меня;
я поэт, а поэзии плоть особенно необходима,
потому что тело всегда даёт структуру, гармонию;
сумма боли и смысл пустоты;
(поэзия же сама – плоть)
я думаю, что поэзия это нагая светоносная плоть;
боль даётся человеку, чтобы он ощутил
что у него есть тело,
и в него может,
допустим,
вселиться дух;
у меня в тех ситуациях, когда вроде бы совершенно ясно
что должна болеть душа, болит плоть
плоть болит!
в такие моменты у меня сводит мышцы и кишки
из глаз текут слёзы
и какие-то жуткие спазмы
поражают мозг
(у вас бывало такое?)
странный телесный спазм;
боль и голос;
какой-то мрачный надрыв,
душевный спазм, сбой,
нелепость;
ощущение уходящего времени;
великолепные свиные головы,
мясные прилавки;
однажды я подарил своему другу Яну
свиную голову на день рождения
я ощущал себя в то время
каким-то призраком
бездушным, бесплотным
я был
этакий фантом-созерцатель
то есть
это было такое вынужденное метафорическое вегетарианство
поэтому этот подарок был для меня как такой
знак качества, нелепый
символ причастия;
знак единения
с настоящими душевными людьми, любителями
поэзии, любителями птичьего, виноградного,
или даже самого что ни на есть человеческого
мяса;
в этом смысле мне очень нравятся
равнодушные к моей поэзии
метафорические и самые что ни на есть
настоящие
вегетарианцы
хотя с вегетарианством, тоже, на мой взгляд, связаны
некоторые перегибы,
я слышал, например,
что известная актриса Бриджит Бардо
поехала в Корею или Китай
защищать от поедания собак
потому что в этих странах
по национальной традиции
принято есть собак;
я понимаю всё,
но нельзя, нельзя же так
позориться;
неужели никто не мог объяснить
Бриджит Бардо;
что никто, никто
не имеет права
так позориться;
почему никого не оказалось
рядом с ней
в эту минуту;
почему собственно кто бы то ни было должен
объяснять корейцам или китайцам,
кого им есть;
вся Европа сидит
на антидепрессантах;
мне рассказывали
про огромный продуктовый магазин в Гётеборге:
сухой закон, спиртного днём с огнём не сыщешь, зато
огромные стеллажи с антидепрессантами;
упаковочки любых сортов
и расцветок;
как йогурты;
представляете?
у нас всё хорошо;
мы живём счастливо;
иногда у нас бывают депрессии, но мы преодолеваем их
без помощи
сильных допингов
наркотиков
и антидепрессантов;
мы высоко ценим
эти депрессии;
мы очень высоко ценим
наше тёмное, дикое и часто какое-то совершенно депрессивное
счастье,
среди вегетарианских и невегетарианских
продуктов,
секса, стихов,
мы высовываемся изредка
из этой сладкой пряной трясины
и вдыхаем чистый морозный воздух
моргов, военных кладбищ, больниц,
мы переживаем сейчас
наши самые счастливые времена.




_____

я уехал в Санкт-Петербург на выступление
а у моего друга Яна был
день рождения
и он решил реализовать свою старую детскую мечту –
организовать naked party;
naked party это такая вечеринка, на которой все ходят голые;
Ян с самого детства мечтал
устроить такую вечеринку;
я позвонил своей подруге из Питера
и сказал, чтоб она там не раздевалась;
когда она пришла туда
её долго не хотели из-за этого впускать,
но потом всё-таки впустили
и весь вечер спрашивали
почему я не разрешил ей раздеться
(некоторые говорили:
"да ладно тебе, кирилла же нету")
когда я приехал
все стали спрашивать у меня,
почему я себя так повёл –
не разрешил ей раздеться –
а я говорил:
"да вы не понимаете ничего,
вы,
фотографы, художники, дизайнеры, люди визуальной культуры,
вы же простые ребята в общем-то, для вас
если человеческое тело красивое, то почему бы его не обнажить
(или наоборот, не красивое, а уродливое, но,
                                        в любом случае, фактурное), а для меня –
тело это для меня
в любом случае метафора, и её тело, которое принадлежит мне –
                                        это, наверное, самая сильная метафора
моей защищённости
в этом мире,
понятно?
ещё один тезис:
когда семья состоит из двух человек,
то блядством в ней должен заниматься кто-то один
а если оба будут заниматься им, тогда вообще всё полетит
к чёртовой матери
(хотя какое это в сущности блядство, так, детский утренник,
но всё равно)
у меня уже и так ощущение,
что меня ебут во все дыры
у меня своё собственное naked party
каждый день;
в Питере я выступил плохо
на сцене было темно
и я еле видел что у меня написано
(вообще давно уже пора читать наизусть)
петербургская публика
очень настороженная
совершенно невозможно понять
нравишься ты им или нет
(впрочем, это и понимать не надо,
нечего тут абсолютно понимать)
и сам город тоже
какой-то мистический, осторожный;
разлагающийся;
постоянно затягивающий тебя
в какой-то медленный, но очень мощный
круговорот
разложения –
буквально идёшь и чувствуешь,
как тебя затягивает в него –
так тебе кажется в самые лёгкие минуты
а в самые тяжёлые кажется, что ты сопротивляешься ему триумфатору
или наоборот он сопротивляется тебе
хладнокровно и сдержанно
сопротивляется тебе
болезненно-жёлтому пугливому и неопрятному
триумфатору