Сергей Завьялов представляет стихотворения Стеллы Моротской

Стелла Моротская родилась в 1962 году в Нижнем Новгороде. Закончила факультет вычислительной математики и кибернетики МГУ. Работала программистом, экскурсоводом, директором театра моды, журналистом, ведущей телепрограммы для женщин. В настоящее время - живет в Москве, работает ответственным редактором журнала для девочек "Маруся".

Публиковалась в журналах "Дружба народов", "Октябрь", "НЛО", "Арион" и др., в различных коллективных сборниках. Стихи переведены на немецкий, венгерский, польский, сербский, чувашский языки. Отдельное издание: "Методика свободного полета" (Н.Новгород, 1993). Тексты в Сети - на сайте Александра Левина

Лауреат 1-го и 2-го Московских фестивалей верлибра.

СТЕЛЛА МОРОТСКАЯ

Все тридцать три удовольствия

* * *

утро секс кофе сигарета
утро еще утро секс сигарета
все еще утро кофе сигарета
утро
еще не время


* * *

утренний сон
это слаще ладоней твоих
белее колен, молока и пуховых перин
длиннее чем струйки дождя
на душевой занавеске
томительней поцелуев

утренний сон
тающий в складках портьер
длящийся в одеялах
облекающий розовым плоть

я становлюсь бесконечной в длину
шелковой нитью душа повисает в блаженстве

в коконе тонком я почивала бы девой
стрекозиные крылья сложа
чтобы руки мои никогда никого не любили
чтобы стопы мои никогда не касались земли

Сапфическое

пылкий поклонник по интернету мне розы прислал
строгий мой муж через плечо аромат их учуял
тот же надеждами тщился, что муж не прознает
и не стеснялся любви фимиам источать Times New Roman

что ж ты наделал безумец влюбленный разгульный повеса
лучше бы злато дарил - муж его носит в ломбард
лучше бы пьянку затеял - мужу опять же приятность
лучше б соседской девчонкой меня соблазнил на десерт
(с девочкой я никогда не бывала - а мужу забава)
лучше бы мужа на службу пристроил - чтоб не лежал

мало того что несчастный ты сердце мне ранил шипами
(как бы безумная я от цветов становлюсь - факт очевидный)
муж мой собака ревнивец пароль поменял и мышь умыкнул
на электронную почту дорожка заказана мне


* * *

а Таня сказала чихать
не в смысле на все вообще
(хоть это имело бы смысл)
не так чтоб чихать на плохое
(хоть в общем-то это разумно -
чихать на плохое неплохо)

а именно просто чихать
не в смысле опять же болезни
и прочих соплей и т. д.

вот именно: просто чихать
забористо сладко чихать
на миг отрываясь от корня
на миг превращаясь в ноздрю

чихать это мини-оргазм
мне Таня сказала однажды

а я и сама это знаю
я делаю это всегда
на солнышко глядя в упор
когда оно цветом сорит
когда оно пухом исходит
и пальцы свои распускает
ко мне забирается внутрь
щекочет ласкает смешит

оставьте меня я чихаю

!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!


* * *
"Глаза романтика чисты..."
С.Елисеев-Паратов

на солнце смерть красна
а жизнь прекрасна
при всей ее убогости и жути

ведь в мае даже в городе Тройник
себя возможно мыслить человеком
когда вокруг шампанское рекой
и свальный грех, и голые купанья
и прочее бесстыдство и размах
когда шашлык иль молодой барашек
зажаренный над берегом крутым
реки Итиль, текущей безмятежно,
в себе несущей рыбьи косяки -
поди поймай, Макаров, если сможешь.
слабо? вот так-то - это не пеньки
катать, как Юлик Гуголев заметил,
продрав глаза под солнцем Тройника...

и все же: благодать под этим солнцем -
и Дараганов с ящиком пломбира,
и зелень свежая вокруг и на столе,
стоящем на пеньках, что прикатили...
здесь можно все - и рыбкой закусить,
и лирику интимную затеять

не это ль сочетанье нас влечет


* * *

поистине темная ночь души
всегда три часа утра

жалобным иероглифом
соткался в ночи
древний египтянин

на тридцать три желанных удовольствия
есть три великих жизненных проклятья
так он сказал печалясь
о них поведал в следующем порядке

одно из них - лежать в своей постели
и не уснуть
и это первое

другой кошмар - хотеть кого-то видеть
кто не приходит
(например, тебя)

и третье, наконец, - не получать
пытаться получить и ну никак
ну никакого тебе удовольствия

древние знали порядок


* * *

ни пописать, ни покакать -
в туалете Бонифаций


* * *

мы могли бы с тобой и на заднем сиденье
велосипеда
если бы ты не забыл
как вращать педали

* * *

когда завершен вечерний десант ароматов
(прости мне, циник)
под звездами на веранде
вдыхая от лип и глициний
и от чего-то такого
что помнишь с детства
и с детства ищешь, но не находишь...

или раскинув члены
под тентом и свежим бризом
с зайчиками на пальчиках
над пупком, над коленкой, над грудью
(разве кто-то считал в зонтике щелки-лазейки
для солнца ценою в три лева)
вдыхая от моря-медузы и пекла-песка
в котором сгорели вьетнамки...

или с го-ло-во-круженьем
в гамаке вяленой рыбкой
под большими зелеными
листьями-кленами
упиваясь луговыми-травными
на крыльях капустниц
летающими ароматами...

или в твоих объятиях
(как дети)
с запрокинутыми руками
дегустируя запахи кожи
волос и подмышек...

или господи просто
на старом диване
без ручек и ножек
даже без спинки
господи просто
элементарно горизонтально
растянув позвоночник
преодолевая гравитацию
просто - лежать...

(лежа становишься выше...)

...затаив дыхание



* * *

ну же
ну же
ну же
ну же ну же ну же ну женуженуже!!!...
...ну что? куда еще поуже?
ну вот поуже
ну же ну же
ну же ну же
ну! ну что же ты
...уже?


* * *
"Прощай, вино, в начале мая,
а в октябре прощай, любовь..."
Беранже

Я так хочу малины -
сильней, чем губ твоих,
а губ твоих хочу я
сильнее, чем вина.
Вина купить несложно,
нарвать малины можно,
но губы осторожны -
так просто не украсть.

К слову сказать, можно приналечь на малину два-три раза, и мало не покажется.
Вином напиться так, чтобы долго не хотелось, трудно.
А нацеловаться всласть вовсе невозможно.
Это к вопросу об утолении жажды.
Однако, независимо от сего многоопытного рассуждения,

не будет лето длинным -
прощай, моя малина,
придется на рябину,
на клюкву, курагу,
но, Господи мой боже,
оставь вино мне все же,
я без него не сдюжу -
у пьяных рыб нет губ.


* * *

у камина ты ноги мне кутал клетчатым пледом
приносил мне глювайн я озябшими пальцами чашу брала

говорил не могу ухожу говорил охладела
я смотрела в огонь
я текла от тепла на ковер
это жаркое пылкое пламя меня раздевало
и горячая винная влага вползала, втекала

и - ни страсти, ни страха - а только огонь и вино


Два в одном
.............................
к старости муж и жена
спят на отдельных кроватях
дело не в том что они ненавидят друг друга
к старости кости болят коченеют конечности ломит суставы
в теле сплошная изжога гудит повсеместно

так бы прилечь чтоб не больно и чтобы клешни не обвисли
подругу-подагру раскинуть и немочь свою растопырить

дай же ты Господи старому спать на отдельной кровати
чтобы любимое тело страдать не мешало

......................................
но я еще свернусь в густой комочек
и заберусь подмышку или в пятки
и в складочку сладчайшую проникну
и в ямочку и в щелочку любую
и буду спать как ты меня положишь
или не буду спать - как ты прикажешь
как ты меня согнешь и приголубишь
приму любую форму или муку

яйцо личинка кокон - мотылек
пока еще мой страх острее боли


Самарская кругосветка

Парусный час по Родюшкину - единица безотносительная:
можно дойти до Астрахани, даже если вверх по реке,
можно при полном штиле дойти от Стрижей до Рождествено,
но прежде - до бешенства Гуголева - это сугубое бешенство!

Когда на горячем моторе на мель врывается яхта,
когда срывается стаксель и шпонки летят стремглав,
когда кувыркаются чайники, кипящим плюясь муляном, -
в фольге испеченный Гуголев выходит шкоты травить.

Он смело выходит на кОрму и дружно рубит канаты,
покуда максуды и шморли по гробикам залегли.
Ох, уж этот ему Макаров с манерами аристократа -
его уже укачало пьянящее чувство земли,
он с борта струю пускает
(Ребята отводят взгляды...)

Но Гуголева терпенье, как бешенство, - беспримерно,
в глазах полярные звезды, брильянтова зелень в перстах
(он лечит мою лодыжку, он носит меня на закорках,
но попрекает "принцессой", когда я корки мочу),
его сокрушительны речи, как песни Фрэнка Синатры,
и Гоша роняет челюсть, а Миша просит на бис.

Да, это его дорога, хоть он по другому делу -
не мягкое нёбо России, но звездная, млечная путь,
и светит костер в тумане (с одной триумфальной в кармане
нас высадили на остров, но искры не гаснут, летя).

(Айзенберг призывает заснуть.)

Миша бросает невод в зеленые воды Итиля
и тянет вдоль борта красоты и тихо вздыхает на них,
Айзенберг на якоре держит все возможные негативы,
потому что ужасно весело, здорово, хоть и ужасно,
но об этом, пожалуйста, тихо...
Даже если просто ужасно, это тоже дано в награду
этот город назвать бы Лейбградом - как его поступь тверда!
Миша идет по набережной, танцует, смеется и плачет,
хоть Юлик позднее заметил,
что травка была ерунда...


Из цикла "Читая "Хазарский словарь"

Милорада Павича
Я читала давеча...
(Сербская народная частушка)

(Принцесса Атех)

ах эти цацки, эти тени и румяна -
их на семь жизней, на семь лиц, на семь солей,
и после этого еще на семью семь

но где же стольких жизней мне набраться
чтоб столько лиц себе нарисовать!
чтоб эти цацки все употребить...
ведь даже ты не ешь мою помаду,
медовую и влажную мою
(но хоботком гуляешь по лицу,
с него снимая сладкую пыльцу)

покуда лак моих ногтей не пересохнет
в стеклянном горле пузырька, покуда тени
не лягут темными мешками под глазами
покуда ясные не выльются глаза
(и по щекам размажутся постыдно)
покуда не осыплется со щек
пыльца, которой съесть ты не успеешь,
(застрянет в складках и повиснет на костях)
покуда этот ужас не случится,
я постараюсь вовремя сбежать.

и ты мне будешь делать макияж,
когда я успокоюсь и остыну -
смотри: пуховка, кисточка для пудры,
а это спонж, а вот хороший тон,
(заметь, в моем лице он очень важен),
а здесь румяна, их тут завались,
коли захочешь, мой живот раскрасишь,
и тени - вот коллекция теней,
карандашей, помады, блеска, лака -
без маникюра класть меня не смей
и без помады класть меня не надо,
смотри: вот это стойкая помада -
хоть был бы смел, но все равно б не съел.

и ты меня распишешь под яйцо,
и ты свою любимую картинку
живописуешь на пустой болванке
(не это ли хазарское лицо...),
вот этим золотым карандашом
ты буквы мне на веках нарисуешь -

чтобы никто ко мне не подходил,
и чтоб никто в гробу меня не видел,
и чтоб никто меня не целовал
когда во льду я буду и в бальзаме,

а фотографию возьмешь вон ту, с глазами,
где ты меня красивой называл.