– Женщины – низшие существа. Лучшая из женщин хуже лучшего из мужчин, – профессорша Б. обвела всех лучистыми взглядом, снова склонилась над книжкой. – Скудельные сосуды, они так быстро портятся, розы весенние, они так скоро отцветают. Роскошная упругость груди становится куском вяленого мяса...
– У нас с ней почти одинаковые фамилии, – сказала Б. соседу по парте Б. – И у тебя с ним.
– Люди так глупы, – продолжала чтение профессорша, – что их насильно надо вести к счастию. Да и что кровь тысячей в сравнении с унижением и страданием миллионов!..
– У тебя такие же глаза, как у него, – сказала Б., заглядывая Б. в глаза, – льдисто-голубые...
– Лучшее, что есть в жизни, – это пир во время чумы и террор, ибо в них есть упоение, и самое отчаяние...
– И волосы у тебя такие же, нежные... – Б. дотронулась до его волос.
– ... и самая скорбь похожи на оргию, где гроб...
– А душа твоя, чистая, ранимая, за холодным панцирем рассудочности жаждет любви... – рука Б. легла Б. на живот и медленно поползла вниз.
– ... и обезглавленный труп – не более как орнамент торжественной залы...
У Б. был очень большой живот.
– На сегодня всё, – объявила профессорша.
Б. встал. Рука Б. не успела доползти. Все встали, ушли.
– Наташа, – спросила профессорша, поднимаясь из-за стола, – почему вы легли на пол?
– Жизнь так огромна, а времени так мало, чтобы пасть, – тихо сказала Б.
|