Злая вода

        Солнце уселось за горами. Стало темно. Старушки взялись за руки, тихо-тихо заплакали подруги.
        Они всю жизнь берегли берега. Берега смываются, земля исчезает – поняли они еще в детстве и с тех пор отгоняли злую воду, спасали. Но состарились. Недолго осталось жить. У них не было ни дочек, ни внучек – ни одной свободной минуты на это за долгие годы, некому передать мастерство охраны. Другие люди не думали о беде.
        Старушки – они слабые, ничего не могли поделать. Вот уже вода смыла цветочные клумбы, вот уже забралась в их дом, что на самом краю света. Звонили в город кому попало, кому-нибудь – там побросали трубки: спим, не мешайте! Утирая слёзы, старушки залезли на крышу.
        Когда рассвело, всё пропало. Дрейфуя на крыше, они плакали теперь уже навзрыд, если подбирали проплывающие мимо чьи-то часы, башмачки, погремушки.

Художественно

        Геннадий и Геннадий – друзья, милиционеры, регулировщики. Снимают одну квартиру на двоих, живут душа в душу. По утрам, когда свистит на кухне чайник, Геннадий чистит им обоим ботинки, а Геннадий делает бутерброды. По хозяйству хлопочут сообща.
        На службе они скучают друг без друга. По счастью, перекрёсток, на котором свистит один, находится в квартале от поста другого. Геннадии пересвистываются и достигли в этом больших успехов. Фантазия свистунов – на грани фантастики. Они научились воспроизводить и стрекот аэропланов, и бег автомобилей, а также ветропросвист экспрессов и даже крылолёт буеров. Участники дорожного движения в восторге от мастеров художественного свиста.

Жизнь

        Какая дождливая выдалась жизнь. Перевалила за половину, но кое-что от нее все же осталось: крыша над головой и куча сырого картона, остальное смыло. И я со всем этим добром и с твердой уверенностью в завтрашнем дне – ничего не изменится. Прохожие и дождь сливаются в единое целое и называются средою. Заходил возлюбленный, многообещающе целовал мне локоть, а впрочем, вскоре тоже ушел, взяв под руки двух холодных жидких дам, случайно протекавших мимо.