* * *

        Без стука открываю твою дверь и вхожу не спросясь. И ты меня не гонишь. Стою в четырех тетрадных углах. Обозреваю пространство. А если посмотреть не на плоскость, а вглубь, в глубину листа? Сколько туда могло бы поместиться. Можно было бы писать не на, а в. Писать можно. Читать не получается. Текст сливается на листе в точки, в многоточия... Вот он, смысл многоточия: это текст в глубину. Листаю исписанные страницы. Держу их – а они легкие. Как много в них пустого пространства. И многоточие многоточию рознь. Не лупи их много, без остановки, иначе это просто будут точки на поверхности.

* * *

        Черепашки ползут на север, а напильники на юг полетели. Летят, свистят – и с неба стружка сыплется. Я не думаю – просто видно: дырки в небе, а оттуда свет. А там что? Кто повесил над головой черную "дуру" с дырочками? И почему нам – меньше? У китайцев – и у тех по два глаза, а живут за стеной. И никто им ничего не говорит. А что говорить, если китайского не знаешь. Обувайся в тапки, вставай на лыжи – и в тундру бабочек ловить. Нерпе на хвост какой-то баран банку привязал, консервную, а напугать не смог. Вот она стоит триста лет в музее с банкой на хвосте – и толку?
        Полтергейсты завод открыли: напильники выпускают. А никто не знает. А небо-то – в дырках! И не надо им ни Китая, ни тундры. Они сами себе тапки, сами себе лыжи... Хорошо им. Там, за черной "дурой" над нашими тундрами. А мы корюшки. Вот и чалимся. А небо-то – в дырках.