Я в библиотеке с, кажется, бабушкой. Читальные залы. Много народу (ходят, сидят, читают). Места за столиками почти все заняты. [как в общественной столовой.] Библиотека, кажется, не знакомая, а типичная. Я чувствую себя в библиотеке уверенно, как бывалый посетитель и читатель, даже возможно пользуюсь культурной симпатией одной из библиотекарш, но потом что-то вроде присутствия за одним из столов кого-то вроде школьной учительницы или завуча, встреча с которой возможно вскрыла [бы] какой-то мой обман, – внушает мне тревогу, и я (возможно подмигнув бабушке, которая возможно в курсе и даже соучастница моего обмана (хотя возможно, что и за столиком именно она)). . . . . .
        В "садик". За дровами? "Капище". Зелёные еловые палки, одна из них в банке (стоит). После колебаний (моих), мы их ("бабушкина" инициатива) берём вместе с ещё какими-то камышеподобными, что ли, полуискусственными (?), – хотя знаем, что это воровство. Берём не для той разрешённой цели, для которой пришли, но бабушка как-то всё это....
        Срабатывает сигнализация, начинается [какой-то] неприятный повторяющийся звук, мы бросаем все эти палки у "капища" и бежим, вернее уходим быстро-быстро. Одновременно с нами также быстро уходят случайно проходившие мимо "капища" мать с девочкой, они не свидетели нашего преступления и на нас не обращают внимания и сами вроде ни в чём не виноваты, просто видимо улепётывают на всякий случай, "от греха подальше".
        Потом – "поликлиника". Молодёжь. Наркоманы. Поиск выхода. Вопросы – без толку. Перед тем: милиционер и его вопрос ко мне (без подвоха): не видели ли мы толпу людей? (Я понимаю, что речь о каких-то новых фашистах. Говорю: нет.) (Я думаю: бедный милиционер...) Он озабочен.