* * *

        ...Земля вибрирует под ногами, как корпус дредноута, пущенного на полный ход. Всю прошлую ночь я писал письма и, запечатав в бутылки, бросал в океан.

        "... Теперь я знаю. До самых дальних морей нам уже не доплыть."

        "... Загадка времени, в сущности, крайне проста. Время – величина деформации материи."

        Горы роняют свои вершины, и гоблины страшно кричат по ночам. Я слышу их крики, сидя за столом в темноте с хитроумным идальго напротив. Роняя манжеты в чернеющую винную лужу между нами, мы говорим о мистической силе дуэнде. Ночь пахнет пылью позументов с курток прославленных матадоров, огромной коровьей головой, наплывающей на нас вдруг из темноты и бездумно жующей, лаком гитары великого Сеговии и конквистадорами.

        "...Конечно, есть прямые пути. Но там маги, и гномы, и эльфы... Когда-то и у меня был друг, он носил синий колпак в белых звёздах, а я – красный..."

        – Вся эта таинственность вокруг андалузского пения – просто чушь, – доносится до меня голос идальго, и я замечаю большой самурайский меч на его коленях. – Тайна, – говорит он и замирает, уставившись в темноту. В лунном свете капли вина в его бороде сверкают, как роса. – Слушай, – переходит он вдруг на свистящий шёпот и, роняя меч, подаётся ко мне из-за стола. – Я знаю, как добраться до Главного Колеса, понимаешь, до Главного; и если нанести удар точно в центр, тогда получится...
        Он начинает задыхаться, и я вижу судороги на его лице. Хватая руками воздух, с беззвучно разинутым ртом, он качается надо мной – Голем с неестественно блестящими глазами; и звёзды валятся за его спину, как осыпающаяся штукатурка.
        Приходят две женщины: одна в чёрном, другая в красном.
        Приносят хлеб и светильник и, прибрав на столе, уводят испанца спать. Не в силах вмешаться, я долго ещё слышу из глубины комнат, как он ругается с ними и зовёт меня. Потом всё стихает. В голову мне приходит забавная мысль – ангелам никогда не побороть свою стеснительность...