Ехали в автобусе. Ехали долго. Сирый подлес застилал окна. Впереди кто-то ел рыбу. Свинья прошел вперед.
        – Мужчина, – сказал Свинья. – Жует рыбу, – сказал Свинья.
        Рыбак завертелся, отщипнул кусок, протянул Свинье.
        Свинья вырвал рыбу.
        Пассажиры отвернулись.
        – Ты мне Все отдал, – сказал Свинья.

        Сначала грузили кирпич, потом доски. Потом Свинью взяли в цех.
        Пылали горны. Башенный кран ехал куда-то. По своим делам. В углу сидела гора формовочной глины.
        – Бабка в клещах! – орали сверху.
        – Вниз давай! – орали снизу.
        – Бабка в клещах! – надрывался Свинья.
        – Ты чего орешь?
        Свинья задумался, отошел к формовочной куче. Схватил кусок глины. Начал лепить.
        – Бабка, – круглил он грудь, – в клещах, – вылаживал бедра.
        Приходил народ, народ щерился, стучал в спину.
        Приходили от кранов. Приходили от горнов. Цех стал.
        Выбежало начальство. Свинья пошел из цеха.
        – Бабка в клещах, – сообщил он вахтеру.

На льдине

        Была зима. Окно, распахнутое в снежные сумерки. Свинья сидел на полу. В трусах, в лисьей шапке. Сегодня он выдернул лом. Из дворницкой. Начал крушить печь. Прибежал участковый Козлов. Грозился дурдомом, гремел сапогом. (Козла навели соседи.)
        – Совсем один ты, Петя, – вздыхал Свинья.
        – Как медведь на льдине.
        – На льдине я! На льдине я! На льдине!
        Свинья глубже натянул шапку. Льдину уже сильно качало. Океан дышал холодом.
        Свинья попробовал встать. В двери заглянула Лида.
        – На льдине я, на льдине, – бормотал Свинья.
        Из-за спины участкового глядела Тещя.
        – Ой, Лида, – выла она, – что ж это такое будет?
        Участковый прошел в помещение. Свинья поднял голову.
        – Ты, Козлов, Господь Бог. По водам ходишь.
        – Я те дам по водам...
        Свинья отвернулся. Подвязал ушанку. Закрыл глаза.