Нора ГАЛЬ Из переписки с издательствами

Нора Галь: Воспоминания. Статьи. Стихи. Письма. Библиография. М.: АРГО-РИСК, 1997. Составитель Дмитрий Кузьмин (при участии Эдварды Кузьминой). На обложке портрет работы О.Л.Коренева. ISBN 5-900506-69-X С.81-90.

1. Издательство "Молодая гвардия", редактору Б.Клюевой

        Уважаемая Белла Григорьевна!
        Вот первая партия¹ – все 3 рассказа из сб. "Золотые яблоки". Кое-где я, как видите, правила, наверно, буду мазать немного и в верстке. Но если бы мне получить через небольшое время Ваши замечания, мб, я смогу их учесть, дорабатывая сейчас остальные рассказы. Основной тон, кажется, верный – как по-Вашему? Я ведь видела некоторые старые переводы и сперва поразилась их легкости и динамичности. Оказалось, там были и сокращения и упрощения. Сюжет налицо, а вот раздумья, настроения, оттенки – психологические, философские, поэтические – подчас теряются. Не знаю, удалось ли все это сохранить мне. Во всяком случае, пытаюсь. К Новому году сдам вам всё. Кстати, я понятия не имею, когда должна выйти эта книжка?
        Большущее спасибо за разрешение оставить у себя сборн. фантастики (с "Всем летом...")², с благодарностью возвращаю деньги. В этом сборнике кое-что, по правде сказать, огорчительно, не все наши полиглоты оказались на высоте. Но есть и сюрприз для меня – не знала, что Ар.Громова³ еще и переводит – и здорово! Вещи трудные, это ясно, хоть и не знаю подлинника, требовались и юмор, и находчивость.
        Жажду прочитать новую вещь Стругацких. И очень бы хотелось почитать что-нб из Ваших англоамериканских запасов.
        И еще одно. Есть у меня ученик И.Воскресенский, человек с такой судьбой: 20 лет он лежит в с.Ильинском, под Вышним Волочком, скованный болезнью, к-рую получил в конце 1941 г. пионером, помогая угонять от гитлеровцев за Урал колхозное стадо. Родители – учителя, старики. Лежа, заочно кончил Ин.яз. Переводил рассказы Беннета (выходят в Гослите), Дж.Лондона, Голсуорси, Уэллса (прил. к "Огоньку") и др. По-настоящему талантлив, ни о какой филантропии тут нет и речи. Срочно работать не может, и с особо сложной техникой ему совладать трудно – справочников и библиотек под рукой нет. Но не чересчур головоломный текст для книги плана, скажем, 1966 г., листов 5-6 за год, он сделает прекрасно, тонко, умно, и поэтично, и с юмором. Есть и еще несколько стоющих и достойных людей, толковых переводчиков, на которых можно положиться. При солидных планах Вашей редакции, может быть, это окажется Вам полезно.
        Простите, что-то длинно получилось. Жду вашего отклика на мои "золотые яблочки", готовлю следующую порцию.

30/XI-64.




        Дорогая Белла Григорьевна!
        Вот вам отзыв на обе книжки Дж.Уиндема⁴. Постаралась сделать подробно и наглядно, надеюсь – сгодится, хотя, по совести говоря, я и насчет "Трифидов" не до конца уверена, стоит ли их давать. Впрочем, разные наши журналы и изд-ва печатают вещи и менее интересные и не менее спорные.
        Возвращаю верстку Брэдбери. Начну с мелочей. Кое-где я ощутила чужеродность фразы или слова, но т.к. Вы не могли прислать мне экземпляр, с которого все это набиралось, а у меня многих дубликатов нет, то я уже не пойму, откуда что взялось. Какие-то изменения, мб, просто – опечатка или корректорская подчистка и утюжка ("не слыхали" вм. "не слыхивали" и т.п.). Очень прошу сохранить всю мою правку, даже мелкую. Я – против заглаживания, за шероховатинки, за слова непривычные и нестандартные. Они у нас попросту забываются, выпадают из литературного обихода. А жаль. Для Брэдбери такие слова часто необходимы.
        Извечный больной вопрос – пунктуация. Снова (как с "Пересмешником"⁵) придется объяснять корректорам, что у писателя может быть свой стиль, своя манера, которая никак не укладывается в рамки школьных и корректорских правил. Идет почти сплошной поток мысли, либо речь какого-то персонажа – и вдруг его рвут кавычками, отдельные мысли и слова начинают с большой буквы, получается, что герой среди прямого (или непрямого) монолога сам себя цитирует, точно классика марксизма! Это невозможно! Нарушается интонация, достоверность, особенно если герой тоже с шероховатинкой, – а у Бр. они почти все такие!
        Так же невозможна, губит всю интонацию Бр., психологическую окраску и ритм его фразы вечная корректорская ненависть к тире. Этот злополучный знак то и дело заменяют двоеточием, выходит не то школьное сочинение первой ученицы, не то протокол месткома (слушали: ... постановили: ...).
        Умоляю Вас и заклинаю: убедите товарищей в корректорской, что Брэдбери (как многие и многие авторы) не поддается такой утюжке. Я на полях (в спешке и досаде – карандашными каракулями) все это объяснила. Очень прошу сохранить эту не "ортодоксальную" правку. Т.к. у меня была не рабочая корректура, а дубликат, переносить, вероятно, придется Вам самой, так что вдвойне прошу и умоляю! Поначалу я кое-где злополучные "" и : снимала карандашом и объясняла, почему это делаю, так уж Вы и их добейте! Пожалуйста! Да, еще: оч.важны для интонации все отбивки, т.е. паузы! И меня смущают технич.термины (стр.181 – энергоприбор, 215 – штурмовые посты, 244-247-250 резальный станок).
        Но главное, меня поверг в совершенное смятение порядок рассказов. Что случилось? "Урочный час" почему-то попал в "Золотые яблоки", а "Пешеход" и "Убийца" из "Яблок" вылетели, так что под общим названием этого сборника осталась по праву одна лишь "Пустыня". И внутри "Человека в картинках" все рассказы перетасованы по совершенно неясному мне принципу. Ничего не могу понять, убеждена, что так нельзя. Всё надо перестроить и переверстать. Пусть мы печатаем не все рассказы, а только часть (кстати, нарочно опустили Эпилог "Человека" или он случайно выпал?). Но внутри каждого сборника надо сохранять авторскую логику, иначе получается произвол и хаос. ⁶
        Побочный результат этой сумятицы – неудачное и непонятное столкновение золотоглазых с золотыми яблоками, к которым они отношения не имеют (стр.256). Кстати, надо исправить это название. Правильно – "Были они смуглые и золотоглазые", помнится, я Вам уже говорила. Сперва я упустила эту интонацию, а она важна.
        В справке на стр.340 есть ссылка на "Марсианские хроники". Мне кажется, правильнее переводил кто-то – Марсианская летопись. "Лекарство от грусти" я сама сначала предложила неудачно, но меланхолия – вовсе никуда не годится. Нельзя оставлять иностранное слово, тут есть отличное русское, точное и выразительное, пушкинское: короче, русская хандра тут нужна! Лекарство, конечно, от хандры⁷!
        Таковы основные дела и просьбы. А сверх того возвращаю Вам с благодарностью последнюю из фантастич.книг, когда-то взятых на погляд. В этом сборнике есть несколько занятных вещей, в т.числе рассказ Фаста (не к ночи будь помянут)⁸. В оглавлении я карандашом, разными эмоциональными значками, отметила и еще кое-что. Мб, кого-то могут заинтересовать и где-то пройти "Железные люди" (в сотый раз о роботах, но сильно); "Небесное племя" П.Андерсона (после 3-ей мировой войны от прежних народов и государств уцелели наполовину одичавшие горстки и племена; вопрос – кто ценнее для будущего, для возрождения человечества – те, кто деликатнее, утонченнее, или те, кто энергичнее, кто стремится сохранить и умножить знания?); "Придется обождать" Ал.Бестера (забавный пустячок о том, что без волокиты даже в рай и в ад не попадешь); "Повалить дерево" Юнга (тут к мысли, что природу надо беречь, подмешано и натурализма и мистики, но все же, мб под влиянием споров о Байкале, о судьбах наших лесов и рек, рассказ показался мне "возможным").
        Почти невероятно, чтобы когда-нб где-нб прошли рассказы Миллса "Последние станут первыми" и Дж.Колера "Встреча родичей", но мне они любопытны, если можно, я как-нб еще раз попрошу у Вас этот сборник и переведу их просто для себя (сейчас не успела). А еще три рассказа интересны, думается, не только для меня лично – "Сертификат" Дэвисона, "Лечение шоком" Мак Комеса и "Страх – это бизнес" Старджона. Если надумаете как-то их использовать, я бы их перевела.
        И еще. В сб. "13 научно-фантастич. повестей", к-рый я вернула Вам раньше, я тоже отметила несколько вещей более или менее интересных. Это острые рассказы Р.Геймана "Машина", Пауэрса "Аллегория", Моррисона (условно – что-то вроде "Транспортировщик"), мб, Д.Найта – "Аналоги", "История с мылом" Нелсона и "Молчание" Кларка (впрочем, этого уже, наверно, перевел Жданов⁹). Это всё больше с окраской сатирической, что не по моей части, хотя за "Машину" и за "Хитрости Ксанаду" Т.Старджона (если его сочли бы "проходным") я бы, пожалуй, взялась. И еще мне любопытны Андерсоновский "Свет" и биологическая шуточка Уаймена Гвина "Волпла" – если вздумаете их печатать, я бы охотно их перевела¹⁰.

23/V-65.




        Дорогая Белла Григорьевна!
        Очень хорошо переверстана книжка, приятно, что каждый рассказ начинается с новой полосы. Обидно, что ко мне не попали две первые страницы, мне было бы спокойнее. /.../
        В конечном счете, правки не так много даже для сверки. Было бы вдвое меньше, если бы, по какой-то досадной случайности, не осталась "без последствий" часть того, что я уже сделала в верстке. Но тут уж не моя вина. Признаться, я несколько недоумеваю и огорчаюсь, Вы ведь меня очень обнадежили и я не сомневалась, что вся моя правка, сделанная в верстке, без изъятья попадет в текст. Теперь все это необходимо исправить. Иной раз одна буква, разрядка, отбивка, пауза, какое-нб тире или ударение очень важны – без них ломается ритм, интонация, эмоциональная окраска фразы, а нередко и смысл. Есть прямые уродства и искажения. Очевидно, это вышло случайно, т.к. много было хлопот с переверсткой и знаками. Но я снова убедительно прошу принять всю, даже "мелкую" правку.
        /.../
        На стр.271 откуда-то взялось лишнее на, в рукописи было завешено – неужели я в верстке не заметила ошибки? Или это корректор знает только глагол занавесить, а просто завесить не признает? А во фразе и без того много "на". /.../
        Стр.289 – помню, правила в верстке! Слово "крах" имеет вполне определенный смысл, здесь неуместный, здесь просто звукоподражательное "крак" – так щелкают орехи!
        Стр.290 – тоже я, помнится, правила, дождь не льется, а именно льет! /.../
        Стр.314 – ни в коем случае не златоглазые! Никакой лишней пышности и выспренности! У меня с самого начала было правильно – золотоглазые. /.../
        На стр.329 – опять-таки помню, что правила в верстке. Неужели Вы не приняли? Или случайно выпало? Канцелярские отглагольные существительные мне ненавистны, да еще рядом – странствие и направление! В прямой речи, да еще у такого Прентиса это "по сравнению" не годится никуда. А отличный русский оборот с "против" – именно разговорный, просторечный, а не книжный и не канцелярский. Мб, он и не очень в ходу сейчас, но я не намерена и никому не советую ограничивать себя одним лишь стертым привычным языком большинства наших радиопередач и газетных статей. Так что, пожалуйста, восстановите мою правку¹¹. /.../
        На стр.342 тоже я правила: заря не непроходящая, а непреходящая – есть такое поэтическое слово, противоположность всему преходящему, т.е. недолговечному, временному, мимолетному, построенное по тому же принципу, что и непреложный, непреклонный, – неужто корректора не знают? /.../
        И еще одно. Видимо, я недостаточно ясно высказала свою точку зрения. Я категорически против меланхолии! Она совершенно не в духе и не в стиле Брэдбери. Загляните хотя бы в словарь Ушакова, там очень ясно показаны оттенки этих двух слов – меланхолия и хандра. Никакой "грусти томной", голубых тонов, романтизма 150-летней давности тут не может и не должно быть: настроение Брэдбери куда более горькое и желчное. И если уж Пушкин не боялся оскорбить грубоватой хандрой нежные уши читательниц, так нам и вовсе странно этого бояться. Я за это время еще проверяла себя, советовалась с понимающими людьми – и больше прежнего убеждена, что нужна именно хандра, а никакая не меланхолия. Уж поверьте мне! Поставим хандру. Как говорится, на мою ответственность. /.../
        Жду вашего звонка – ответа на все мои вопросы, просьбы и недоумения.
        Всего Вам доброго!

13/VI-65.

2. Издательство "Искусство", редактору Л.Ильиной

        Уважаемая Лидия Антоновна!
        Возвращаю (как видите, в срок) перевод сценария¹². 1-й экз., который раньше правили Вы, теперь – основной.
        Из правки М.С.Шатерниковой я приняла все, что могла. Иногда ее пожелания полярны Вашим, ибо Вы (как и я, хотя наши вкусы не всегда совпадают) думали о ясности и литературности текста, она же, как и Н.И.Клейман, хотела приблизить текст к букве подлинника, добивалась не литературного перевода, а подстрочника.
        Прекрасно понимаю, что это вызвано искренним стремлением сохранить стиль и манеру автора и сценарную "специфику". К этой искренней заботе, к труду и времени, которых не пожалела Марина Сергеевна, я могу отнестись только с уважением. Но понятия о верности тексту и манере автора у нас разные.
        М.С. заметила в моем переводе с десяток ошибок и очиток, больших и малых, отметила с десяток действительно излишних вольностей, когда я, пытаясь раскрыть неясность, недосказанность в сценарии, обращалась прямо к роману. Все эти места я с благодарностью исправила.
        Однако верность букве подлинника в правке М.С. доходит порой до верности ошибке, даже опечатке. А главное, правка и впрямь обращает перевод в подстрочник. Как правило, ограничивает выбор русского слова первым значением по словарю, утяжеляет строй фразы, делает ее неестественной, чуждой строю русского языка, загромождает текст лишними местоимениями, вспомогательными словечками, придаточными оборотами. Такую правку я, понятно, принимаю далеко не всегда.
        Конечно, не надо украшать неотшлифованный черновик. Но одно дело неотшлифованность, и совсем другое – вялая, серая калька, прямо противоположная характерной для Эйзенштейна (по словам самих же консультантов) краткости и энергичности. И ведь Эйз. явно не сочинял по-английски, а в основном брал куски из романа дословно, монтировал отрывки, наскоро делал связки. Тут уже стиль самого Др-ра, отнюдь не лаконичный и не энергичный, и уж его-то надо переводить не калькой, а по законам нормального перевода.
        На экземпляре с чернильной правкой М.С. я помечала и объясняла карандашом, почему не принимаю правку или, принимая, считаю, что текст от нее не выигрывает. Боюсь, что в спешке иногда карандаш получался "сердитый". Думаю, Марина Сергеевна, с которой мы еще раз работали вдвоем, искренне стараясь теоретически и практически понять и убедить друг друга, не усомнится: никакой "недоброжелательности" тут нет и в помине, спор идет по существу. Видимо, М.С. к этому тексту уже не вернется. Но на случай, если с правкой будете сверяться Вы, мне самой надо было отметить спорные места для памяти, чтобы не пришлось опять смотреть в подлинник.
        /.../
        Повторяю, все мало-мальски приемлемое я приняла, перестроила фразы, упростила словарь, убрала все, что вызывало возражения какой-то нестандартностью. Может быть, этим и достигнута некая буквальная точность. Но едва ли это – истинная верность духу подлинника. Смысловая и эмоциональная окраска подчас смазывается, оттенки теряются. Я отнюдь не уверена, что сам Эйзенштейн понимал свой текст так однозначно и так буквально передал бы его по-русски.
        Но ни по кино, ни по творчеству Эйзенштейна я не специалист, а потому, насколько могла, выполнила требования специалистов.
        В итоге текст стал попросту хуже.
        Прошу под этим переводом вместо моей обычной подписи поставить: "Г.Нетова"¹³.
        Всего Вам доброго.
        Н.Галь

9/III-71.

3. Лениздат, редактору Н.А.Чечулиной

        Уважаемая Нина Александровна!
        Я отправила Вам 23/Х заказной пакет с "Письмом заложнику". Расклейку "Планеты" и "Принца" получила только сегодня, уже беспокоилась. На банд-ли оказалась пометка почтамта, что она получена в поврежденном виде, ее там латали – отсюда, очевидно, задержка. Я забросила всю остальную работу, просидела до ночи и внесла всю правку, завтра утром отошлю Вам заказную бандероль.
        Надеюсь, что ни количество, ни качество правки Вас и типографию не смутит. В нескольких случаях я сделала карандашные пометки для корректора и техреда.
        Кое-какие вопросы я задала в письме от 23-го – насколько Ваше издание "академично", будут ли какие-то примечания, возможно ли приложить сокращенную автором главку из "Планеты" (мне кажется, это было бы интересно).
        И еще вопрос: будут ли рисунки к сказке черным штрихом или в красках? С красками, конечно, сложно, в расклейке они местами очень грубы, я даже отметила на всякий случай – синий хищный зверь в самом начале, ядовито-химическая лиловая планетка Принца, грубые и мрачные цвета его костюма на "лучшем", по словам С/Э, портрете.
        Лучше всего (пожалуй, даже лучше, мягче, чем в том французском издании, которое когда-то было у меня в руках!) краски в отдельном издании "М/Принца" – "Детская лит-ра", 1967, его мы, помнится, показывали на международной выставке в Брюсселе. Если Ваше издание будет в красках, хорошо бы худ.редактору посмотреть это издание – наверно, можно достать в библиотеке.
        Когда должен выйти Ваш однотомник – в 1977 г.?
        Пожалуйста, непременно присылайте корректуру – как видите, я не задерживаю.
        Всего Вам доброго!
        С уважением –

25/Х-76.




        Глубокоуважаемая Нина Александровна!

        /.../
        Мне кажется, очень стоило бы взамен (или помимо) "Американской трагедии" выпустить хороший однотомник Рэя Брэдбери. Это ведь не просто фантаст (титул, к которому подчас совсем напрасно относятся с недоверием). Это настоящий большой писатель, если угодно, поэт в прозе. И настоящий большой гуманист, глубоко озабоченный, как все прогрессивные писатели, судьбами человечества, будущим нашей Планеты людей, завтрашним днем ее детей.
        Притом 1980 год – вдвойне юбилейный для Брэдбери: ему исполняется 60, его писательской работе – 40.
        А сборник можно составить превосходный:
        1) Известнейший "роман-предупреждение" "451° по Фаренгейту" (пер.Т.Шинкарь, около 8 печ.листов);
        2) Превосходные, тоже очень известные "Марсианские хроники" (пер.Л.Жданова, ок.11 п.л.);
        3) Чудесная, необыкновенно человечная и поэтичная автобиографическая повесть "Вино из одуванчиков" (ок.12 п.л., отличный пер.Э.Кабалевской);
        4) Рассказы. Их у Брэдбери очень много, иные есть в нескольких переводах – тут нужно будет отбирать и рассказы и переводы. Не меньше 25-ти перевела и в разных изданиях печатала я и, признаюсь, эти рассказы – из самых любимых моих работ, в каждом чувствуется: автор – большой художник и настоящий человек¹⁴.
        Право же, получится великолепная книга, и пользоваться она будет огромным успехом!
        И еще одной мыслью хочу поделиться: мб, Ваше издательство выпустило бы сборник рассказов и повестей Дж.Олдриджа – пожалуй, не самых известных, но очень хороших и стоющих, в основном из его австралийского цикла. Примерно так:
        1) "Дело чести" – о летчиках 2-й мировой войны; это его первая книга, антифашистская и в то же время лирическая; правда, старый пер. Д.Горбова и П.Охрименко, мб, потребует некоторой правки (19 п.л.);
        2) "Последний дюйм" – рассказ очень известный, по нему у нас был сделан небольшой фильм; пер. Е.Голышевой и Б.Изакова;
        3) "Мальчик с лесного берега" и "Победа мальчика с лесного берега" – переводы И.Бернштейн и В.Хинкиса;
        4) "Мой брат Том. Повесть о любви" – пер.Е.Калашниковой. Вместе в рассказах и повести листов 12-13.
        5) "Охотник" – этой повести у меня под рукой нет, проверить не могу, если память не изменяет, пер.И.А.Кашкина, объем совсем небольшой.
        6) "Джули отрешенный" – отличная психологическая повесть, совсем недавняя, опубликована была только в журн."Огонек" (##35-49 за 1976 г.), причем и сама повесть и превосходный перевод Р.Облонской отмечены премией журнала, объем ок.12 п.л.
        Опять-таки сборник вышел бы интересный и несомненно имел бы успех у читателей!
        Хочу сказать Вам, дорогая Нина Александровна, что успех имеет и наш Сент-Экс. Только огорчилась я, заметив все-таки каплю дегтя: уже после того, как я читала верстку, видно, корректор заменил очень неудачно в "Планете" на стр.197 настоящее время прошедшим (Порт-Этьен, стоявший ... городом не назовешь – вместо необходимого "стоящий"), на стр.211 – Случалось, в ночной тишине на него нахлынут воспоминания (у меня было "в тиши") и, что хуже всего, в "Письме" (стр.403 внизу) вместо каталанского языка почему-то появился каталонский, а это уже грубая ошибка: от Каталонии – каталонский житель, но язык именно каталанский... Жаль. Но в целом книжка отличная, я уже слышала о ней самые лестные отзывы.
        Всего Вам доброго! Жду от Вас /.../ вестей, очень надеюсь, что мои предложения Вас заинтересуют.
        С уважением –

4/IV-78.

        Дорогой мой редактор Бронислава Владимировна!
        Оказии, увы, не нашлось, возвращаю верстку¹⁵ ценной бандеролью – по крайней мере, не потеряют. Отсылаю в той обертке, в которой получила, – убедитесь: стоит штамп, что в Киеве Вашу бандероль паковали заново, поэтому, отосланную 23/X, я ее получила только вечером 29-го! Очень спешила, да еще рука больная, поэтому карандашные пометки на полях (для Вас и техреда) – прескверным почерком, уж не взыщите. Но сама правка – чернилами – вполне ясная, и очень прошу всю ее внести в рабочий экземпляр.
        Чисто технические замечания везде – с пометкой "Техред" или Т.Р. Пометка NB или Ваши инициалы – там, где нужно особое внимание, либо когда хочу что-то объяснить. В карандашном кружке – опечатки, пропуски, все огрехи не по моей вине. Двойная черта – под правкой там, где я раньше что-то упустила сама. Такого совсем мало, но исправить все – необходимо, пусть меня штрафуют как угодно, лишь бы исправить! ¹⁶
        Несколько огрехов, даже опечаток, оставались в изд.1976, я их раньше не заметила. Самые досадные – в технике: нельзя посвящение Олк.Гловеру и пометку "От автора" давать так же крупно и над чертой, как названия частей или глав! Нельзя стихотворный эпилог, крайне важный для всей книги, давать мельче, чем основной текст! Нельзя в конце приказ Фоша в рамке давать впритык к основному тексту, надо его отделить, спустить как можно ниже в конец страницы. Почти все это – ошибки издания 1976 г., а для Вас я, занятая основным текстом, вовремя не спохватилась, но все это необходимо (и не так сложно!) исправить.
        Очень жаль, что Вы, когда в Москве переносили на машинопись правку с моего экз. книги – помните? – кое-где эту правку не разобрали или не заметили, а мб, в Вашей правке не разобралась типография, – и сейчас набрано неверно. В таких местах я везде помечаю, что у меня уже было исправлено. Это не упрек, но сейчас обязательно надо исправить, пусть за мой счет.
        В целом набор очень хороший, чистый, но есть ошибки грубые. Почему-то особенно часты – в форме глагола, во временах. Учтите, я ничего не меняю зря: даже когда исправляю знак или одну букву (уж – уже) или переставляю два слова, значит, этого требует интонация автора, смысловой оттенок, эмоциональный ритм, фонетика. Поэтому еще и еще прошу – посмотрите внимательно и внесите все до мелочей. Повторяю, на 20 печ.листов правки совсем мало, но я готова на любые штрафы, лишь бы эта книга, очень значительная в истории всей западной литературы, лучшая у Олдингтона и одна из самых любимых моих работ, вышла в безупречном виде!
        Плохо, что набор очень тесный – если типография пропустила слово, даже только одну-две буквы, вставить уже трудно. Тогда показываю, как втиснуть пропуск, иногда (не по своей прихоти, а по вине типографии) немного меняю текст, чтобы меньше перебирали, исправляя ошибку.
        Для стиля романа оч.важны отбивки – просветы между отдельными кусками, паузы. Кое-где они попали на конец страницы, но я их отмечаю на случай, если техреду понадобится перекидка на другую страницу. А кое-где они пропущены – и их необходимо восстановить! В этих случаях я показываю, где можно втянуть строку или перекинуть, иногда чем-то жертвую в тексте, чтобы отбить удалось. И очень прошу без моего ведома больше ничего в тексте не менять! В крайнем случае позвоните мне! /.../
        Техреды обычно не любят, когда авторы вмешиваются в их дела. Объясните, пожалуйста, что мой опыт – полвека, и я правлю экономно, стараюсь избежать лишнего перебора, но при этом берегу текст автора, его портить нельзя!
        Надеюсь, на титуле меня – переводчика – всё же назовут, ведь Олдингтон не писал прямо по-русски¹⁷. Очень некрасива "карточка" – паспорт книги – на обороте титула, нельзя ли перенести ее в конец, наверх страницы с выходными данными?
        Жаль, не помню, был ли у нас, когда Вы приезжали, разговор о переплете или обложке? Сейчас, наверно, уже поздно, все готово, и я в тревоге. По изданию 1976 г. сразу видно, что в романе речь не только о боях и окопах, а вот суперобложка 1961 была очень мрачная и своим видом отталкивала читателя! Пожалуйста, напишите мне, что сделал Ваш художник, как будет выглядеть книга? Очень жду ее выхода /.../
        Всего Вам доброго!

5/X-81.

5. Издательство "Мир", зав.редакцией А.Ю.Кирию

        Уважаемый Александр Юрьевич!
        Пишу Вам отнюдь не в порядке жалобы. Но не могу не высказать недоумение, вызванное неожиданной для меня переменой во взаимоотношениях моих с Вашей редакцией.
        В литературе – как критик, литературовед, редактор, переводчик с двух языков и, да не прозвучит нескромно, отчасти теоретик перевода, – я работаю больше полувека. Научную фантастику перевожу почти 20 лет, участвовала во многих сборниках "Мира". Привыкла уважать свою работу, ценить слово, вдумываться в каждую фразу. И привыкла в редакциях – в частности, в редакции НФ "Мира" – встречать уважение и понимание. За стиль перевода, за каждое слово и каждую запятую привыкла отвечать.
        По возрасту и здоровью я не в силах приезжать в редакцию, но внимательнейшим образом читаю каждую корректуру, спорные места обсуждаю с редактором по телефону, помечаю на полях все соображения относительно правки.
        Когда шла верстка "Разведки" Саймака (сб. "Кольцо вокруг Солнца"¹⁸), у меня возникли кое-какие стилистические разногласия с А.Г.Белевцевой – мы обсуждали их по телефону, я (как всегда делаю) высказала свои соображения на полях верстки и в сопроводительной записке. Редактор заверила меня, что правку мою приняла и внесла в рабочий экземпляр. Но вот книжка вышла – и оказывается, правка внесена далеко не вся, появились какие-то не мои слова и обороты. И это явно не вина типографии.
        Мне не все равно, поднялся герой с места медленно или лениво, безвыходное рабство или безысходное, страшно ему стало или страшновато. Не все равно, что в одной и той же строке своего перевода я вдруг читаю вырезки и врезался (с.298) – у меня в рукописи было "стержень вонзился в пол", и если даже "врезался" – типографская ошибка, я ее в верстке исправила – почему же в готовой книге, где уже ничего исправить нельзя, опять оказалось "врезался"?
        Очень жаль, если такие "мелочи" кажутся редактору не стоящими внимания, а волнение переводчика по этому поводу – блажью. Но существует не только такое понятие, как уважение к переводчику, есть еще, в конце концов, закон об авторском праве – и там сказано, что без ведома и согласия автора (в данном случае – переводчика, т.е. автора переводного текста) издательство не имеет права менять текст. Ведь речь не об идейных, политических ошибках или ошибках против грамотности, речь о стиле перевода, о разнице вкусов – почему же мне навязывают чужой стиль и чужой вкус, за моей спиной меняют интонацию, переставляют, вставляют, выбрасывают слова, одновременно уверяя по телефону, что все сделано только как у меня и по моей воле?¹⁹

6. Издательство "Беларусь", редактору Л.Ситникову

        Уважаемый Леонид Леонидович!
        Посылаю Вам, как уговорились, выправленный экземпляр 2-томника ("Правда", 1980)²⁰. К моему немалому удивлению и огорчению, пришлось править больше, чем я предполагала, т.к. по вине типографии оказалась не внесена часть поправок, сделанных в верстке, и обнаружились кое-какие мелкие огрехи и опечатки.
        Очень прошу внести в расклейку всю правку, если сочтете, что ее слишком много, – возьмите с меня штраф или вычтите из гонорара. Ведь для интонации, для смысловых и эмоциональных оттенков (даже у такого плохого стилиста, как Драйзер²¹) имеет значение каждая мелочь – переставить два слова, убрать лишнее местоимение, заменить запятой лишнее "и". Уж не говорю о поправках более существенных – таких, правда, совсем мало, но они совершенно необходимы.
        В крайнем случае, если на странице не одна поправка, можно кое-где не вносить перестановку двух слов, хотя и это, повторяю, будет в ущерб интонации. Именно такую правку, к сожалению, в большинстве случаев не выполнили в нескольких предыдущих изданиях – и это очень грустно, поэтому я и не могу дать Вам более чистый текст.
        И еще большая просьба: когда минет надобность в этом моем выправленном экземпляре, верните его мне! Иначе мне при новых переизданиях (а их, видно, не избежать, так высоко ценят в Комиздате эту трагедию) придется повторять всю проделанную сейчас долгую и, признаться, довольно нудную работу по всем 50 листам.
        Всего Вам доброго.
        С уважением –

6/III-85.

7. Издательство "Правда", редактору В.Башкировой

        Дорогая Вероника Тимофеевна!
        Вот что мне очень важно для "Хозяина дома"²²:
        Многие годы во многих издательствах корректоры, не спросясь меня, портят текст, внося примитивные исправления по школьным правилам, не считаясь с ритмом, стилем, поэзией, интонацией фразы. Мне приходится идти на скандал, восстанавливать правильный текст уже в верстке с оплатой большой правки. Убедительно прошу предупредить такое самовольное вмешательство в текст. Поэтому прошу передать составленный мной заранее паспорт корректору, чтобы предупредить типичные искажения. Так, обычно корректоры механически исправляют все слова типа "мгновенье" на окончание "-ние", тогда как по ритму фразы необходимо сохранить "ь", избежать однообразия и монотонности. Правят разговорное "наверно" на школьное "наверное" – а в этой книге особенно важно расслоение на два стилевых потока – речь героя более интеллигентного и второго – попроще.
        Точно так же кое-где вместо требуемого, быть может, по школьной грамматике двоеточия я предпочитаю тире, так как много двоеточий рядом придают тексту казенный, канцелярский облик, а мне важно сохранить интонацию автора.
        Очень хотелось бы договориться с корректорами на этой стадии, чтобы избежать большой правки в верстке и новых ошибок. Поэтому прилагаю "паспорт".
        И просьба к техреду: строжайше соблюдать отбивки, а кое-где еще и звездочки (или, если их нет в обиходе типографии, – черточку) и особенно строго – втяжки! Объясните: вся книга – музыкальное произведение на два голоса, путаница здесь убийственна, а каждая даже малая пауза – необходима!
        Последнее, но крайне важное: книга достаточно сложна, в предисловии надо кое-что, в частности, эту двухголосность, ее психологический и социальный смысл хоть кратко оговорить – вероятно, предисловие будет? Я хотела бы его посмотреть заранее.
        Очень надеюсь, что книга выйдет без огрехов, даже малых (в "Мол.гвардии" мне не удалось отстоять мсье, в новом 4-томн. словаре это узаконено).
        Всего доброго!

8/XI-88.