ЭЛЛЕНС Франц. Великаны: Рассказ. Переведён в 1967 г. Первая публикация: Рассказы бельгийских писателей. - М.: Прогресс, 1968. - С.411-415. Воспроизводится по выверенному тексту: Апрель в Париже: Зарубежная новелла в переводах Норы Галь. / Сост. Э. Кузьмина, Д. Кузьмин. - М.: Центр книги Рудомино, 2012. - (Мастера художественного перевода) - С.39-43.

Франц Элленс               

ВЕЛИКАНЫ

        Они жили у нас, вернее, в нашей деревне.
        Но где же поселиться таким великанам? Им нужен высоченный домище, чтоб свободно расхаживать взад и вперед, подниматься по лестнице, одеваться и раздеваться. У нас в столовой они бы расшибли головы о потолок. Только в сарае, что стоит возле церкви, они, пожалуй, могли выпрямиться во весь рост. Но простой сарай, почти конюшня — разве это подходящее жилище для таких прекрасных великанов... Впрочем, ведь Христос родился в хлеву.
        То были король и королева. Король облачен был в мантию алого бархата, расшитую золотом, а под мантией сверкали латы; на королеве было только голубое открытое платье, но это платье и особенно сапфировое ожерелье на гордой шее ничуть не уступали золоту королевской мантии. И к тому же головы обоих венчали короны, сверкавшие драгоценными камнями.
        Как и подобает королю и королеве, они выходили из своего дворца — из сарая — только по праздникам.
        Их было слышно издалека, я знал — они приближаются, хоть ступали они ничуть не громче нас. Об их прибытии возвещала песенка флейты — престранная мелодия, никогда мне ее не забыть; вот уже сорок лет она со мной — и поныне остается для меня загадкой. Казалось бы, под эту флейту должны плясать карлики, а меж тем в такт eй выступали великаны.
        Как захватывала меня эта музыка! Нет, она совсем не звала пуститься в пляс, напротив, я застывал на месте, холодел от страха: я боялся великанов. Конечно же, они нарочно выбрали эту жалкую дудочку, чтобы показаться еще огромнее, чтобы застать нас врасплох и напугать еще сильней. Если бы о них возвещали фанфары, я бы не дрогнул, я заранее знал бы, чего ждать.
        Но как могут великаны повиноваться жалкой пискливой дудочке? Нет, тут какая-то ужасная ошибка. И еще. Король и королева столь величественны, однако походка у них совсем не великанская: не семимильные шаги, а самые обыкновенные, чуть побольше моих. И звуки флейты, которые так не вяжутся со всем остальным, как раз под стать этим шагам.
        Все это потрясало меня до глубины души каждый раз, как они шествовали по деревне. Я не смел подойти к ним ближе, я держался в сторонке, возле флейтиста, и лишь украдкой поглядывал на грозных исполинов; казалось, у них одни только ноги движутся легко, не скованно. Танцуя, они изредка поворачивались, медленно кружились, чуть разводя руками, и потом еще некоторое время покачивались. Но хоть бы раз кивнули головой, поманили кого-нибудь или даже погрозили пальцем!
        — Ты не боишься? — спрашивал меня отец.
        — Нет, — отвечал я, — они ведь не живые!
        А сам дрожал от страха.
        Да, во всем этом таился какой-то обман, я чуял его, сам того не желая. Поверить ли в него, разгадать ли его — все страшно! Но ведь они и вправду великаны, хоть и из картона. Они самые настоящие король и королева. Они шествуют по улицам — и танцуют под убогую песенку грошовой дудочки.

*

        Однажды воскресным утром отец сказал:
        — Сегодня придут великаны.
        Я раскрыл рот, но не вымолвил ни слова. Я не знал, как спросить, куда они придут. Но потом старший брат объяснил: сюда, к нам в сад.
        Я побежал прятаться — поближе к садовой ограде, к воротам, в которые они войдут. Но я не очень верил. Меня просто хотят напугать. Чтобы король и королева появились здесь, у нас в саду, совсем рядом с нами, только ради нас... не может быть! И все же я трепетал. В деревне полно народу, есть кому за меня заступиться; и там, среди домов, великаны кажутся не такими огромными. Но здесь они станут смотреть на меня одного, и я не сумею скрыть, что боюсь. И они меня съедят.
        Наконец в отдалении, пока еще едва слышная, зазвучала флейта. Я задрожал от радости и от страха. Будь эта флейта не спутницей великанов, а сама по себе, — какой восторг! Я пустился бы плясать с нею, как с подружкой; у меня даже есть знакомая девочка с таким же тоненьким голоском. У меня не дрожали бы руки, но я не узнал бы тогда этого необоримого страха — прекраснейшего в моей жизни.
        Сто раз подряд флейта твердит одно и то же, все та же фраза звучит громче, громче, — великаны уже совсем близко! Я открываю глаза — оказывается, я обеими руками обхватил ствол березы. Ох, как бы я ее расцеловал, эту березу, если бы она могла меня защитить! А отец с матерью и брат уже у ограды, садовник распахивает ворота настежь.
        И вот великаны передо мною. Остановились — огромные, грозные. Ворота затворились за ними и больше не мешают — и тотчас король с королевою еще больше выпрямились, тоненько запела флейта, и они важно двинулись по аллее. Прибежали няня, горничная, кухарка, смотрят и смеются. Мой отец, закинув голову, курит сигару.
        — Подите пройдитесь с детьми по саду, — говорит он.
        И в этот миг я замечаю, что в ногах у великанов что-то шевелится, снизу они не такие неподвижные, окоченелые, как сверху.
        Мама, отец и слуги вернулись в дом. Я держусь шагах в двадцати от великанов и, задрав голову, гляжу в их блестящие лакированные лица. У короля волосы, бороды и усы черные-черные, губы очень толстые, и он хохочет во весь рот. От этого смеха у меня мороз по коже. Королева тоже смеется, но ее улыбка не такая страшная,
        Они идут по саду, просто идут, только и всего. Но среди деревьев это выглядит очень странно, птицы снимаются и улетают. И вдруг я вижу: ступни у великанов ничуть не больше, чем у обыкновенных людей. Сами они высоченные, ноги длинные-предлинные, отчего же такие маленькие ступни? И еще... тут я совсем леденею от ужаса: в них нет ничего королевского. Какие стоптанные, дырявые башмаки! И песенка флейты словно бы вырастает, а великаны становятся все ничтожней. Они тают у меня на глазах. Раскидистая липа рядом с ними высится теперь чуть не до неба.
        Я едва не расплакался. К счастью, король с королевой принялись танцевать и кружиться, при этом они угрожающе наклонялись — и во мне вновь пробудился желанный страх, до которому я так было затосковал. Но вдруг король споткнулся о край клумбы, гордое чело его низко склонилось, и великан рухнул на недавно подметенную дорожку. В тот же миг флейта умолкла. Королева ступила еще шаг, другой, потом слегка присела и ноги ее скрылись, словно придавленные тяжестью огромного тела.
        Мой брат и флейтист бросились на помощь королю. А я не мог сдвинуться с места и только смотрел: под королевской мантией, в той части, которая казалась мне не такой жесткой и неподвижной, что-то зашевелилось, откинулся большой лоскут, открывая некрашеный деревянный каркас, и из отверстия высунулась плешивая голова, показалось сморщенное гримасой усталости лицо, всё в поту, затем руки и наконец ноги.
        И королева теперь — всего лишь картонная кукла, только немножко большая.
        Плешивый человечек встал, выпрямился, и я узнал ноги великана. А у великана ног не осталось. Чрево великанши извергло другого такого же человечка — в рубахе и поношенных штанах. Утирая потные лбы, оба попросили пить.
        Брат побежал в дом, а оба человечка и флейтист наклонились над распростертым на земле королем и, увидев, что его красный нос расплющился при падении, громко захохотали. Брат вернулся, за ним шла горничная с кувшином. Трое мужчин пили пиво и, подбоченясь, посматривали на горничную, а королева ждала — на нее обращали куда меньше внимания, чем на ту, что подавала пиво, но она все равно улыбалась.
        Я убежал, задыхаясь от бешенства и стыда. Нет, это не король распластался на земле, это упал я сам, рухнуло всё, что было у меня возвышенного, вся моя неистовая и полная любопытства вера. Я спрятался в кустах и слушал, как, насвистывая свою нелепую песенку, удаляется дешевая флейта и уносит с собой мой страх — у него нет больше опоры.