|
ДЮАМЕЛЬ Жорж Из книги «Притчи моего сада»: Миниатюры. |
Собираются плотные тучи. На юге уже сгущается угрюмая тьма, за нею движутся исполинские удушливые клубы. Внезапными порывами налетает резкий ветер, пригибает колосья в полях. Глухо рычит вдалеке земля, словно от страха. Гроза приближается, нащупывает дорогу. Быть может, нас она обойдет стороной, быть может, пощадит. А быть может, это водяное чудище придавит нас тяжкими лапами. Еще несколько мгновений — и, может быть, наша задыхающаяся равнина застонет под ударами ливня.
И, однако, садовник с тяжелой лейкой в руке обрызгивает заботливо отмеренным дождиком пока еще не потревоженный сад.
Как будто еще можно надеяться. Как будто жажду всегда надо утолять радостно. Как будто самому малому цветку дается вечная жизнь, полная доверия и радости.
Только что привезенные саженцы вполголоса беседовали под навесом, дожидаясь, когда их посадят.
— Вот я всегда зацветаю рано, — говорило черешневое деревце. — И не потому, что хочу отличиться. Вовсе нет, уверяю вас, я сама скромность. Я зацветаю рано, потому что так принято в нашем благородном семействе. По правде сказать, цвету я чудесно, белоснежный шелк одевает каждую мою ветку до самого кончика. Лепестки так нарядны! А какой аромат! А когда настает пора отцветать, как откровенно они осыпаются! И какой ковер на земле у моих ног! Вот увидите, это поэма. Плоды, которые мы приносим, славятся на весь мир. Только подумайте: наше семейство — белая черешня! Наши ягоды — белые. А вы кто, сосед?
— Я? — хмуро ответил соседний саженец. — Я груша.
— Ах, вот что, груша! Как интересно! У вас, кажется, нет косточек?
— Слава богу, нет! Но есть семечки, и гораздо больше, чем бы мне хотелось. Груши я, если нужно, даю, но, разумеется, при условии, чтобы мне не докучали. Если здесь меня оставят в покое, я, пожалуй, принесу парочку. А если начнут подрезывать, теребить — ну, дудки! Я себя утруждать не стану, с меня взятки гладки.
— Как вы сказали?
— С меня взятки гладки.
— Вот оно что? Как интересно! А вы там, малыш, вы кто такой?
— Простите?
— Да-да, я вас спрашиваю! Вы что приносите?
Теперь учинили допрос яблоньке — уж такая она была корявая, такая невзрачная...
— Да я что ж.. — тихо ответила яблонька. — Делаю, что могу.
Новичков поселили в саду. В первый же год черешневое деревце покрасовалось чудесными цветами и принесло четыре или пять черешенок. Груша не дала ни единого плода. Яблонька — ее посадили где-то в темном углу, на холоде и на ветру, — подарила нам ведерко яблок.
Прошло десять лет. Верная маленькая яблоня по-прежнему подавляет нас своим великодушием. Груша держит слово: она так и не принесла ни одного плода. Черешня каждый раз, как настает апрель, твердит всем, кому не лень слушать: "Вот погодите — и увидите!".
И ее прекрасного фейерверка в конце концов всегда хватает на завтрак воробью.
Уже месяц, как нет дождя, и сад в отчаянии. Мы, люди, тоже мучаемся: не за себя — нам хорошая погода приятна, — но за все эти бессловесные создания, за несчетное множество страдающих от жажды. Такова теперь наша жизнь: ничем, даже солнцем, мы больше не можем наслаждаться безмятежно, всегда мешает какая-нибудь сторонняя мысль.
Садовник с горечью оглядывает цветы на главной аллее. Не в том беда, что не хватает воды напоить несчастных. Нет, воды у нас вдоволь. Не хватает другого: времени и рук.
Земля суха и безотрадна. Цветы не умирают, но испытывают адские муки. Как иные под тяжестью изобилия, они сгибаются под гнетом нищеты. Будь тишина полной и нерушимой, мы бы услыхали их жалобы.
Я осторожно вмешиваюсь:
— Может быть, все-таки можно разок их напоить? Один только раз?
Садовник качает головой,
— Сейчас они в силах терпеть и ждать, — говорит он. — А если я их полью хоть один раз, только один разочек, они захотят, чтобы их поливали каждый день.
Край наш — равнинный. Огромная глиняная плоскость изрезана неглубокими ложбинами, их промыли на бегу речки и ручьи. Дороги у нас счастливые.
В дни юности я сотни раз бродил пешком по суровым горным краям, по Центру и Югу нашей страны. Там жизнь дорог полна препятствий. На каждом шагу они наталкиваются не на пропасть, так на стену. Но как они осмотрительны! Какая мудрость и осторожность! Они подолгу колеблются, прежде чем пуститься на риск. Не торопясь, в обход приближаются к крутым подъемам. Они предчувствуют: путь будет долог и труден. В конце концов они всегда оказываются на высоте — и словно бы иначе им нельзя.
А у нас дороги счастливые. Им все дается без труда. И уж если на пути попадется холм, они кидаются на него очертя голову, так поспешно, даже дерзко, а главное, с таким легкомыслием, что путник насилу переводит дух и не без досады вспоминает благоразумные и надежные дороги, которые умеют, не теряя дыхания, проходить над облаками.
Между рекой и крутым горным склоном люди провели шоссе — прекрасную звонкую дорогу, по ней с утра до ночи проносятся машины, проезжают путешественники, проходят крестьяне и гонят стада пастухи.
Однажды вечером я бродил по обочине и услыхал в сумерках жалобу нашей горы.
— Когда-то, — говорила она, — я парила над всем этим краем, от небосклона до небосклона. Но упрямая река мало-помалу вгрызалась в меня. Она подрывает мое подножье. Она расшатывает меня и губит. Она — мое мученье, мой ужас, вечное мое наказание. Придет день, когда она меня одолеет, и от меня останется один лишь песок на дне морском.
— Почему ты жалуешься? — прошептал я горе. — Можешь впредь ничего не бояться: мы, люди, построили эту дорогу. Она прочная, у нее крепкое, надежное основание. Река теперь не достигнет тебя даже в половодье. Можешь спать спокойно. Право, к чему тебе жаловаться?
Гора отозвалась не сразу. Наконец она молвила голосом всех своих трав:
— Да, но будете ли вы здесь через тысячу лет? А через два миллиона лет вы будете здесь, бедные козявки, бедные храбрые козявки?
Если когда-нибудь я вернусь в мир, чтобы прожить лет двести-триста, быть может, из каждой моей притчи я сделаю роман, а может быть, комедию или — как знать? — драму.
На сей раз это невозможно. У меня уже не остается времени. Могу предложить только зерно. Посейте его в ваших садах, о мои друзья во всем мире! Посейте на цветниках вашей памяти. Из этих семян взойдут цветы — и вы вспомните обо мне.
| Вернуться на главную страницу | Нора Галь | Избранные переводы |
| Copyright © 1998 Нора Галь (наследники) Copyright © 1998 Кузьмин Дмитрий Владимирович – куратор проекта Copyright © 1998 Союз молодых литераторов "Вавилон" E-mail: info@vavilon.ru |
