В каждом живет ребенок, которому больно. Вчера меня разбудили. Хорошо, мне не снились сны. Вчера у меня был аквариум, твой подарок. Конечно, с рыбками. Бабушка красит ногти ярко-лиловым лаком. Лиловым, Лила, мое имя. Бабушка, какой абсурд. Дождь, пульт, звонок в дверь - одно и то же. Вчера ты был. Мне нравились твои рыбки, наши рыбки. Мы рыбки. Твои плавники могут и быстрее, но ты кончен. Парень напротив. Гитарист, кольца, кудри. Потом ты подарил улиток. Я не люблю улиток. Я не улитка, они мне чужие. Я просила рыбку, и вовсе не золотую, только одну рыбку коралловых рифов. Марк должен сейчас позвонить. Милый, милый Марк, мы едем с ним на крестины. Сегодня вечером. Бабушка сушит ногти. Ты сам виноват, мне противны улитки. Я не улитка, я Скорпион. Марк - Рак. Совсем другое дело, он кормит меня пирожными и умеет быть жаропонижающим, термометром и сквозняком одновременно. Столько, сколько лепестков у ромашки, очень просто. Я устала смотреть на улиток, мне тошно держать аквариум в руках, тем более что, когда держишь аквариум, руки заняты. Ничего кроме рук. Парень в автобусе, глаза голубые, кудри. Рубашка в клетку, как у Марка. А вдруг он тоже Марк? Конечно, я выпустила аквариум из рук, мне было жаль цветных рыбок, красных, желтых, зеленых, - но руки знают, что делать. Я была послушной - я отпустила руки. Укол. Это не больно, что ты сказал мне уходить. Марк раздвигает мои стены. Марк ни за что, никогда не всучит мне такую тяжесть, аквариум. На что нам аквариум? Мы пчелки, укол теплый, я уже не больна. Дождь, дождь, дождь. Когда ты перестанешь плакать? Ну и что, что погода испортилась, все равно поедем на крестины. Вечером. К завтрашнему утру. Марк толкнет меня на раскаленное дно солнца, в самую радость. В самый белый металлический блеск торца. Это и вправду уснет только к утру, пусть дождь льет, соберем его серебряные волосы. Серебряные кольца. И ты назвал меня трусихой? Я носила этот мрак как дитя: ты трус. Я выпустила аквариум из рук, мои перламутровые рыбки, ракушки, осколки, все на полу, все один салат, заправленный дохлыми улитками и солеными слезками. Марк! Мама, я жду звонка Марка, мама, мы едем на крестины. Завтра. Да, мама. Хорошо, мама. Хватит ныть, сестричка. Марк прелесть, он подарил мне речку, изящную и стройную, тоньше ленточки шифона, прозрачнее наших глаз. Желаннее. Ты сам виноват. Твоему ребенку больнее, ты считаешь меня зеленой, а у меня есть речка - как шифоновая ленточка. Легче ленточки. В ней все, что мне необходимо, мои руки свободны. Все мои мечты - цвета радуги, переливаются как радуга. С моих рук умывается мой брат. Марк мой брат. Марк просто мой брат, Марк мой просто. Просто мой Марк. Джокер. Ручка. Я сестра Марка, я просто Марка, Марк меня наклеит и отправит тебе письмо. Но ты слеп, кто тебе прочитает. Твои улитки сдохли. Здравствуй, милый, лак высох, ты заедешь в семь, да, мама. Дождь идет. Парень в автобусе, глаза красные. Жаль парня. Взять бы его на крестины. Топорик. Посадили дерево, деревце, мой ребенок не будет плакать, как я. Марк терпеливо собирал осколки, заметал охрипших рыбок. Марк ронял слезы. Марк бросил блестящие стеклышки в небо, сказал, будут звезды. Яркие, как моя, Лиловые. Будут дети. Ты сам во всем виноват. Выпив компот, ты ешь яблоки руками. Любовные яблоки. Парень вышел из автобуса, оглянулся через минуту. Ловец жемчужин, любитель морской зелени, мои руки всегда свободны, ад либитум. Сегодня. Да, мама. Салат с майонезом, любимый, до утра Марк. Я ему вслух перечитываю Фауста, а он смеется, целуя глазами воздух. Вокруг дождя и янтарных бус. Ты сам виноват, я не люблю улиток. Улыбка, моя легкая лента, траектория рыбок закончилась в моем доме первым этажом, Марк, Марк, милый Марк. Подойди к телефону, бабушка. Марк, милый Марк! Дождь насквозь, поймаем свой дождь. Жаль, у тебя нет глаз, ты не можешь это увидеть.