* * *
Люби меня нежно. Люби меня часто.
Заполни собою безмерное счастье
Холодного дикого дня.
Гуляй по брюзгливо рокочущей крыше,
А Тот, Кто Возможно Находится Выше,
Отныне прощает меня.
За каждое странное, скрытное слово
Собой я всегда расплатиться готова,
Но больше мне нечем пока.
За долю секунды, за полуобъятье
Любые обеты готова принять я.
А ветер грызет деревянное платье,
А ветер по небу катает и катит
Взъерошенные облака.
Итак, от души отделяется тело
И ищет повсюду тебя оголтело
И, слезы размазав, бежит
К невинным и грязным
литейным просторам,
Которые ты исходил, по которым
Брела моя жизнь синтетическим вором,
Где персик растет и самшит.
НИМФОМАНИЯ
Я люблю эту нимфу с глазницами, полными льда.
Я встаю по утрам и бреду по следам ее острым.
Я бреду в направлении - я направляюсь туда,
Где она напевает лесные мелодии сестрам.
Я сестер ее вижу. Прозрачных, невзрачных, любых.
Их пологие плечи, их восьмиугольные груди.
Даже солнце топорщится в их волосах голубых!
Я люблю этих нимф. Потому что не люди. А люди
Всё бредут в направлении: сзади рокочет вода,
Впереди говорливые птицы, молчливые звери.
Я ж люблю эту нимфу с глазницами, полными льда.
Пусть меня не оставит предчувствие вечной потери.
* * *
Дело даже не в желчи и не в пустой обиде:
(Стемнело осень не топят не ждут и желают зла).
Изучая науку после тебя, Овидий,
Я вижу косую метку, длинную ось числа.
Я вижу того, кто рядом. Только того, кто рядом.
Все остальные знаки призрачно ни при чем.
В тень головокруженья я погружаюсь взглядом,
Я вижу его ногами, я вижу его плечом.
Детское выраженье полного невниманья
К шуму цивилизаций - в уголках его рта.
Господи, неужели Ты это знал заране...
Заранее, неужели даже эта черта
На подушке - вмятина от удара
Обезумевшей, сильной, бесконечной руки -
Только Твое желанье, предназначенье дара?..
Дары Твои, как одежда чужая, нам велики.
Господи, как нелепо - я обретаю веру
В метких прикосновеньях этого существа.
Видишь огонь? Я - спичка. Он пожирает серу.
Я ожидаю смерти, как нового Рождества.
ШЕСТОЙ ДЕНЬ ТВОРЕНИЯ
Мои стихи, которых нет давно,
Окончились, как старое кино,
Прервавшись на случайном полуслове.
И всё теперь мне нестерпимо внове -
И всё теперь терпеть обречено
Дар безымянности - кошмар неузнаванья,
Все эти люди или эти зданья
Слились в одно сплошное ВСЕ РАВНО.
Я мало сплю и очень редко ем,
Мой безрассудок неизвестно кем
Сведен до повторенья междометий.
Все эти сны и умолчанья эти
Меня торопят с денежкой во рту
Внедриться в темноту и пустоту.
Адам бредет сквозь острую траву,
А я ее в полузабвеньи рву
И слизываю кровь больших царапин.
Но тут Адам, заслышав голос папин,
Бежит неспешно в райское светло,
А я рыдаю и жую стекло.
* * *
Причудливый, капризный, прихотливый:
Его благодарю за то, что Ты таков.
Средь умников и прочих дураков
Луна влечет отливы и приливы.
На Стиксе остров есть. Его достигли мы.
Не видно берегов, течения не слышно.
И рядом ты сидишь и учащенно дышишь.
Под вечной глубиной навек погребены.
Кто жизнь свою проел до сердцевины -
Увидит косточку, посадит средь камней.
И смысл бесчувствия сосредоточен в ней...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Пусть счастье - это круг. Пречистый. Непорочный.
Вокруг себя его смятеньем очерти,
И если Он предстанет во плоти,
Моя цитата оказалась точной.
