* * *

голова в телевизоре,
а ножки болтаются.
кошка заиграла меня
за бумажкой
на пианино,
почти собачий вальс
удалось
мясцо этого месяца,
удалось
выйти в открытое что-то
(было не заперто).

* * *

зимой, знаешь,
мазь нашу
лишь разузорит
по коленкам
сосенками.
там лунка у меня,
я в ней деньги храню –
это выдолблено
давно не больно.
я, веришь ли,
деревом –
придуривалась.

* * *

скульптор лепил и подсматривал
сны той статуи,
и за не мог
дальше
ничего
ни киянкой,
пьяницей стал,
возлюбил ближайшую
книгу
(как оказалось нашу)
(она безнадежна))

* * *

...стояли пели,
а мне вырезали самолёты,
два здесь
и один выше.
один лишь на гвозде
наказанный кукловод плакал.
– а у тебя были самолёты?
– нет. ракеты.
мне выдернули
– очень больно?
– очень.
они как окуни,
больно глубоко.
а у моего друга
раз доставали поезда –
говорит ужасно сложно,
особенно пассажирский.
пока тепловоз
выманивали дровами
он несколько раз
рвался,
еле достали.
– а мне и не мешало
даже хорошо было...

* * *

мне показалось, целуясь,
мы медузы,
распадаясь
у самого края
полиэтиленовыми
по диванам.
пока я тут
одиноко стрекаю,
в тебя наверное
завернули
какую-то кильку.

* * *

на столе в бликах
заграничные ручки
на пружинке
а позвоночник-то

залит
светом