* * *

мы клёвые и недорогие
мы клёвые и недорогие
гнёмся огнём и шпагой
не того горла.
вот не то горло, ни то мушкет
возводи ласково, тки –
не угадают, пока сам не споёшь.
а хочется ли правильно
видимо да, –
так вот, бесплатный труд
имя твоё через ту-ту-
об утере, об пятнышках с тыла.
по рецепту друг сходит потешит, –
вы вместе пока диагноз
пока четыре маски туда
разломаны спьяну
(не твоего), выгнись
пожалуйста, если сдал
поделись если взяли

* * *

друг
собирает
полезные штуки
и не друг
а я-то: ctrl, ctrl, ctrl
всех-всех,
которых,
как думаешь
я прошла
спина тоже
а коленка
только нет-нет и
нет

* * *

пальто, пальто, пальто –
биеннале
после руспельмени
на столе кроме того
жизнь Викрамы
или
32 истории царского трона.

* * *

к седой спине
служителя зоопарка
      бережно детским
  автомобилем.
        беда с ним.
открываются дверки
и глупые пассажиры.
    всё мясо выловил,
ты считаешь,
считаешь, считаешь.
как некоторые убеждены,
                                на столе
должна быть солонка,
  но – здравствуйте.
вроде была солонка.
на столе на повороте
моргает-моргает –
  что-то нету заднего хода.
дальний свет –
и три белых козлёнка,
  что-то нету ближнего света.
подбросить могу до –
не бойся, по спине не поедем.
это в центре, солонка,
                        будем живы,
поговорим по дороге
с акцентом под удареньем.
  без конца только
открываются дверки
и другие поломки и пассажиры.

* * *

обычное покрытие жвачкой,
наиболее густо
в 20-ти сантиметрах от стен.
последние люди на станции,
которых лучше не спрашивать;
милые мне люди
удерживаются от вопросов и просьб,
ведут дневнички.

* * *

вырвали из беды вроде бы,
сбили с ножек землю, и омыли
и положили на бережок.
незрелые наши споры, зато
не лопнешь.
ножками на закат,
поминаем подземные узы;
там наступают на наших,
и наших становится больше.

лось наступает
дурак какой наступает.