Море в моей жизни / 3.09.2008

• Александр Уланов

  Потому что без моря — никак. Без его подвижности, перемены, впускающего в себя пространства, кружащих голову свободы, абсолютной малости и потерянности. Даже глупые страны (они все глупые) тянутся к нему коридорами, чувствуя, что иначе сдохнут от однообразия между деревней Кучково и деревней Уагадугу, со всеми ракетами и слоновьими бивнями.

  Но лучший выход к морю — пеший, у меня их пока семь.

  Балтийское, где берег говорит словами старых кирпичей.

  Желтое, поднимающееся двухметровым приливом, выпрыгивающее стрелками сарганов перед носом плывущего.

  Японское — белого тумана, голубых с рыжим патирий гребенчатых.

  Средиземное — дорога от Морских ворот Помпей через Геркуланум к Кастель дель Ово.

  Черное — теплых ночей. Засыпать и просыпаться в пяти метрах от воды с другим морем еще ближе.

  Белое — шары валунов и шарики, сцепившиеся в морошку.

  И Атлантика — серо-белый водоворот пены, кажущийся ледяным, выносящий на кварцевый песок Лонг-Айленда тепло Гольфстрима и щиты мечехвостов.

  В воду вообще можно бесконечно смотреть, а морская еще и шепчет, перебирает камни и раковины. Вода обнимает, касаясь везде — только ты еще это умеешь.

  День — земля, а море — ночь. Земля слишком постоянная, без моря задыхаешься (хотя тому, кто всегда в море, нужно постоянство постоянства — от постоянства перемены). Дело еще в береге, границе между. Удаляться от нее в ту или другую сторону по желанию и настроению. Но и — насколько хватит сил. В море умереть легче.

  Море дома — звездами, ежами, раковинами, камнями. Море Мелвилла и Алессандро Барикко, море Персио и Дарли. Не случайно книги — тоже море (еще горы, но точно не луг).

  Море как надежда снова оказаться там с тобой.