Бессмысленная свистопляска вокруг календарного переворота - с трех девяток на три нуля - дала и свои позитивные последствия: некоторые интересные проекты были привязаны именно к наступлению 2000 года. В частности, последний перед переворотом выпуск журнала "Даугава" (#5/6 за 1999 год), попавший ко мне в руки благодаря любезности поэта Александра Самарцева, составлен по большей части из двух чрезвычайно любопытных разделов: библиографическая роспись изданий русских поэтов Латвии за 90-е годы и антология русской поэзии Латвии. Первый материал исключительно важен и ценен для узких специалистов; второй вызывает интерес гораздо более общего порядка.
        Рижская литературная (прежде всего, поэтическая) школа, так громко прозвучавшая на рубеже 80-90-х со страниц "Родника", последние 6-7 лет практически незаметна на российском литературном горизонте - за исключением относительно активно публикующихся (в т.ч. в Интернете) и выступающих Сергея Морейно и Сергея Тимофеева. Поэтому преимущественное внимание сразу же оказывается обращено на поэтических лидеров 10-летней давности. К сожалению, датированы очень немногие тексты, поэтому трудно сказать с уверенностью, новое ли перед нами - или что-то из старых запасов. Но, во всяком случае, новая встреча, после длительной паузы, с Олегом Золотовым и Алексеем Ивлевым - большая радость. Золотов - недостающее звено в давно осознанной связке Аристов - Парщиков - Драгомощенко, ближе всего к Парщикову по экспрессивности и пристрастию к риторическим и тропеическим фигурам на основе бытовой речи, но более "драгомотный" по версификации (сверхдлинные строки верлибра). Ивлев (в той его ипостаси, которая представлена в журнале: есть еще реди-мейды Ивлева - это совершенно отдельная история) - куда аскетичней, примыкающий к Аристову (особенно к малым его текстам, как опубликованный некоторое время назад в "Литературном дневнике"), но и метафоры не чурающийся. К сожалению, далеко не лучшими текстами дан Григорий Гондельман; совсем нет Саввы Варяжцева, окончательно, как говорят, осевшего в Швеции; в целом, однако, с учетом Морейно и Тимофеева кворум былой школы есть, и свидетельствует о полной сухости пороха.
        К прежним звездам близко подступают авторы, не запомнившиеся по "Роднику", а возможно, и не представленные в нем. Сергей Пичугин, по-аристовски скрупулезный в переборе деталей, сохраняет при этом в длинных, широкого дыхания текстах значительную долю прямого лирического высказывания. В ослабленном и разбавленном виде (но не без отдельных удачных мест) та же поэтика у Юрия Касянича, только набор деталей куда менее индивидуален. Парщиковские груды образов - у Дмитрия Драгилёва. Легкое движение в сторону более традиционных поэтик - у Семена Ханина, на разные лады варьирующего позднемандельштамовские мотивы в компактных, чуть суховатых, иногда ироничных стихотворениях. Все это - более или менее в пределах одного и того же, с заметным петербургским уклоном направления современной русской поэзии. В другую сторону смотрят разве что Виктор Мараховский, жесткой до грубости образностью и балансирующим на грани романтичности и цинизма лирическим субъектом напоминающий не то раннего Дениса Новикова, не то позднего Гандлевского, - да еще ерничающий и развлекающийся звуковой игрой с коверканием слов Йанко Пидзис (судя по имени, похоже, что это какая-то мистификация). Из менее очевидных по качеству вещей отметим все же длинный текст Павла Васкана, показывающий вживание человека в компьютерную (прежде всего, геймерскую) реальность - замысел, однако, интереснее исполнения, - и сугубо традиционное, но крепко, с чувством и умением написанное стихотворение Владлена Дозорцева "Смерть в Венеции". Ну, и, разумеется, сколько угодно рифмованных слез и соплей, постсоветской графомании, - но тут журнал честен: он подрядился представить панораму.
        Увы, до России "Даугава" практически не доходит. Так что этот номер со всей актуальностью ставит на повестку дня задачу: вслед за уже готовящейся антологией литературы русской провинции приступить к собиранию антологии русской литературы "ближнего зарубежья". И может статься, что к Строцеву в Минске, Семененко в Таллине, Абдуллаеву в Фергане добавится, как и здесь, немало интересного.